Грация и Абсолют - [7]

– Любите танцевать?

Она возвратила книгу на полку и поведала, что в институте занималась в кружке современного танца. Спросила:

– Вы, наверно, любите меланхоличную музыку?

– Необязательно… люблю и темп.

«Поверю тебе на слово!» – мысленно воскликнула она.

7

Ему пора на кухню, сказал он, а она может тут посмотреть книги – окинул стеллаж взглядом. Есть поэзия, вон Бальмонт, а там – томик Гумилёва из букинистического… Точно так официант в ресторане предлагает: есть суп харчо, бефстроганов… Нет, объявила Алик, она пойдёт с ним.

В коридоре указала на двустворчатую дверь: здесь у вас что?

– Как вам угодно – столовая или гостиная. – Виктор толкнул застеклённую створку: в глубине комнаты – резной ореховый буфет; сколько хрусталя! Часы-шкаф. Принадлежало всё это купцам? графам? Посреди комнаты – большой полированный стол морёного дуба; а сколько лет этой люстре? хрустальные подвески в три ряда – висячий трёхступенчатый пьедестал да и только. Какая милая во всём надёжность!

Вошли в кухню, Алик оценила её вместительность, царящую в ней чистоту, воскликнула, словно прищёлкнув языком:

– Порядочек!

– О, я польщён, – соскользнул он на игривость, наконец-то! – А у вас разве не так?

– Так… увидите. – И ясный прямой взгляд ему в глаза.

Глаза ответили. Теперь можно легко обратиться к нему на «ты» – непринуждённо подхватит. «Виктор!» – мысленно произнесла она по-своему, с ударением на втором слоге, услышь, как я называю тебя! моё отражение в твоих глазах до того чётко, что я вижу обруч на волосах. Брось играть, расслабься, ведь я же не играю: вот она я – как на ладошке. Мы поняли друг друга. Мы одни здесь, мы рядом, нам просто и хорошо – разве нет? Молчание, до предела насыщенное смыслом. Ничто не мешает – звуки за окном отдалились и пригасли, по тенистому переулку почти нет движения. Из соседних домов донеслась музыка – видимо, магнитофонная запись, искренне грустящий юношеский голос выводил:

Я тебя называл самой лучшей на свете девчонкою

И не думал, что будешь ты зваться чужою женой…

– Подпоём? – произнесла она с бархатистой ноткой, запела: – Я тебя называл… – и оба вдруг захохотали, едва не сталкиваясь лицами.

Обещала танец, сказал он, а начала с вокала. И как? О!.. – кивнул и затем ещё картинно поклонился. Обмен комплиментами, милая болтовня о любимых мелодиях, о фильмах. Он зажёг газ, поставил на плиту кастрюлю:

– Собственно, обед уже готов – только подогреть.

Что будем есть? Украинскую солянку с копчёной свининой. Хо, никогда не пробовала! Понравится – научу варить. Она воскликнула: тебе цены нет! окончил кулинарный техникум? Нет, кулинарией занимается приходящий человек, а я только подучился немного… Она помолчала. И:

– Ты разведён?

– Я не был женат.

Алик глядела тепло, внимательно:

– Я тоже не спешу…

Спросила: ты местный? Если она имеет в виду Урал, то да. Я из города-призрака – дал он понять, что названия города нет на карте по причине находящихся в нём объектов. На одном из них отец был главным инженером, умер в прошлом году. Мать уже вышла замуж. У него две сестры, у них свои семьи. Почему он оказался здесь? Отец был другом Лонгина Антоновича… Замолчал. Она подумала: «У тебя тут какая-то выгода и немалая». Пауза. Алик спросила с запинкой:

– Тебе здесь… удобно?

Он слегка пожал плечами. Расскажешь, подумала она, всему своё время… А у неё папа – начальник цеха почтового ящика (почтовыми ящиками называли предприятия, которые по соображениям секретности обозначали лишь как почтовые абоненты). Мама – врач-косметолог.

– Я одна у родителей…

Продолжим о себе, переход не очень плавный, но сойдёт: блузка на ней – чуть повернуться – носит название индийской, а укороченные шальвары – творение её собственной фантазии.

– А для тебя я придумала бы что-то военного стиля: свободные брюки цвета майского неба, того же цвета приталенную рубашку с чёрными прострочками, с розовой окантовкой кармашков и погончиков…

«Свободные брюки» – он увидел, куда она смотрит, и тут же повернулся к ней спиной, снял крышку с кастрюли, будто это срочно понадобилось.

– Поможешь отнести тарелки? – повернул к ней голову.

Алик глядела с улыбчивым вызовом, обхватив себя за красиво оголённые предплечья. Он подождал, когда она возьмёт стопку тарелок, и пошёл за нею в столовую накрывать на стол.

8

Алик не бывала за столом со слепыми и была впечатлена тем, как управляется профессор, как безошибочно находит вилку, нож, рюмку... Моментами ей казалось даже, что он видит.

Заправив салфетку, он поднял стопку, налитую ему Виктором:

– Нашему другу нельзя – он будет за рулём, а вы, Альхен, должны хлопнуть «ерофеича»!

Она не слыхала названия и обогатилась сведением: не бывающая в продаже «посольская» водка, настоянная на мяте, померанцевых орехах и других штуках, и есть «ерофеич».

Алик в компаниях не отказывалась от сухого вина, ей нравилось крымское шампанское, довелось попробовать и водку, отчего сейчас к ней никак не тянуло. Но чтобы угодить профессору, она торопливо чокнулась с ним и с трогательной смелостью «хлопнула» полрюмки.

Он аппетитно поглощал солянку и говорил:

– Жаль, осень на носу. Был бы апрель, я угостил бы вас весенним лесным вином. Уверен – не пробовали. Оно приготавливается из берёзового сока. А-аа, ка-а-кой у него запах! Я чувствую ваши флюиды, Альхен, и слышу аромат лесного вина. Благодаря ему я