Говорящий сверток - [5]

– А что вы должны делать? – задала вопрос Пенелопа.

– О, это очень важная работа, поверьте мне. Знаете ли вы, сколько слов в английском языке?

– Сотни, – предположил Питер.

– Скорее, тысячи, – поправил его Саймон.

– Совершенно верно, – сказал Попугай. – А точнее – двести тысяч слов. Так вот, обыкновенная средняя личность пользуется изо дня в день и день за днем одними и теми же словами.

Тут глаза его наполнились слезами, он вытащил из-под крыла большой платок и высморкал клюв.

– Да, – продолжал он, всхлипывая. – А что, вы думаете, происходит со всеми неиспользованными словами?

– Что происходит? – переспросила Пенелопа, широко раскрыв глаза.

– Если за ними не присматривать, – пояснил Попугай, – если не давать им упражняться, они чахнут и исчезают, бедняги. В этом и заключается моя работа: раз в году я обязан сесть и перечитать вслух весь Словарь, чтобы все слова получали должный моцион. Но и в течение года я стараюсь употреблять как можно больше слов, а то ведь одной тренировки в году для крошек недостаточно. Они так засиживаются, что просто погибают от скуки.

– Время не ждет! – неожиданно подала голос Дульчибелла.

– Вы, кажется, собирались дуться? – Попугай грозно сверкнул глазами.

– Я кончила. Дуться было восхитительно, но время не ждет.

– Что вы хотите этим сказать? – раздраженно спросил Попугай.

– А то, что не сидеть же нам тут весь день, пока вы читаете лекции про слова. Нам пора назад. Не забывайте, у нас уйма дел.

– «У нас», «у нас уйма дел» – мне это нравится! – вспылил Попугай. – Вы целыми днями сидите себе в клетке, поете да дуетесь, а на мою долю выпадает всем руководить, принимать важные решения, проявлять чудеса храбрости и сообразительности…

– Большую сообразительность вы проявили, добившись, чтобы нас изгнали, – фыркнула Дульчибелла. – Я бы во всяком случае не назвала это сообразительностью.

– Давайте, давайте, валите всю вину на меня! – закричал Попугай. – Откуда мне было догадаться, что жабы нападут ночью, а? Как я мог знать, что жабы упакуют нас в вульгарную оберточную бумагу и бросят в реку, а? Вас послушать, так это я подстрекал василисков захватить власть, ах вы… ах вы… безмозглая, несуразная, скудоумная паучиха, ах вы…

– Сейчас я начну дуться! – взвизгнула Дульчибелла, снова принимаясь рыдать. – Я буду дуться целый час. По договору вы не имеете права оскорблять меня чаще раза в неделю, а вы сегодня оскорбили меня уже два раза.

– Ну ладно, ладно, – встревоженным тоном произнес Попугай. – Простите. Ну же, перестаньте дуться, и я угощу вас пирогом из мясной мухи, когда мы вернемся.

– Правда? Обещаете? – Дульчибелла развеселилась.

– Да, да, обещаю, – раздраженно ответил Попугай.

– А нельзя еще суфле из кузнечика? – вкрадчиво осведомилась Дульчибелла.

– Нет, нельзя, – отрезал Попугай.

– Ну хорошо, – вздохнула Дульчибелла и опять принялась, напевая, пудрить нос.

– Что за жабы? – с любопытством спросил Питер.

– И василиски, – подхватила Пенелопа. – Кто они такие? И почему вы оказались в изгнании?

– И где они захватили власть? – добавил Саймон.

– Тихо! – закричал Попугай. – Тихо, тихо! Дети замолчали.

– Так, – произнес Попугай спокойно, – прежде всего не откроете ли дверцу?

Саймон поспешно достал перочинный нож, разрезал лиловую бечевку, державшую дверцу, и отворил ее.

– Благодарю, – сказал Попугай, выходя и взбираясь на купол клетки.

– Смотрите не простудитесь наверху! – крикнула Дульчибелла. – Вы не надели плаща.

Не обратив на нее никакого внимания, Попугай аккуратно поправил шапочку, съехавшую ему на один глаз, пока он карабкался на клетку, и долго смотрел на детей, переводя взгляд с одного на другого.

– Так, – проговорил он наконец, – стало быть, вы хотите услышать ответы на все эти вопросы, да?

– Да, пожалуйста, – умоляюще попросила Пенелопа.

– А могу я вам довериться?

– Конечно, можете, – с негодованием отозвался Саймон.

– Хорошо, так и быть. То, что я вам расскажу, – строгая тайна, понятно? Никому ни слова.

Дети пообещали сохранить в тайне все, что им расскажут, и, усевшись вокруг клетки, приготовились слушать.

Глава вторая ПОЕЗД В МИФЛАНДИЮ

– Итак, – начал Попугай, – это случилось приблизительно в тот год, когда Хенгист Хайрам Джанкетбери закончил свое волшебное образование. Будучи седьмым сыном седьмого сына у седьмого сына, он, естественно, закончил одним из лучших и получил в числе прочих отличий премию Мерлина.

– Это высшая награда? – полюбопытствовала Пенелопа.

– Это означает, что вы волшебник почти не хуже Мерлина, а Мерлин был самым лучшим. Так вот, когда Хенгист Хайрам вышел из Университета Магии обладателем премии (состоявшей, кстати, из тех трех книг, о которых я упоминал), остроконечной шляпы и магического жезла, его старый учитель напутствовал его советом специализироваться в какой-то области и создать себе имя. В стране было слишком много третьеразрядных чародеев, бормотавших все те же устаревшие заклинания, и учитель считал, что Хенгист Хайрам, с его талантом, пойдет далеко. Поразмыслив, тот решил заняться мифическими животными, так как в то время они были заброшены.

– Что такое «мифическое животное»? – шепнул Питер на ухо Саймону.