Готтленд - [48]

Э. К., прося принять его в партию, в конце добавляет, что происходит из небуржуазной семьи: его отец был лакеем, потом чиновником, а дед — сапожником.

Однако, сразу после вспышки любви к коммунизму, Э. К. бежит из социалистического отечества.

Коммунисты не скрывают, что расправятся, с кем следует. Служба безопасности мгновенно начинает слежку за отставными министрами. Бывший министр юстиции (демократ Прокоп Дртина) пытается покончить жизнь самоубийством. Министра иностранных дел (Яна Масарика, сына бывшего президента) находят на мостовой под окном с разбитой головой. Одни считают, что он прыгнул сам из-за несогласия с новой системой. Другие — что эта система велела столкнуть его с четвертого этажа.[40]

Никто уже не может уехать из страны.

Один комик выступает перец пограничниками и во время антракта сбегает с семьей в Германию. В тот момент никто не охранял границу, поскольку все ждали второй части программы. Лидер национал-социалистической молодежи бежит, втиснувшись между потолком и крышей вагона-ресторана поезда Прага — Париж. Лидер социал-демократов с женой надевают лыжные костюмы и, изображая лыжников, проникают в Австрию. Бывший посол в Болгарии бежит, спрятавшись в большом ящике для книг, который посол Мексики декларирует как личный багаж.

У Э. К. все еще нет ответа, принят ли он в КПЧ. В банке, где он работает, кто-то говорит ему, что за письмо Веверке его могут арестовать, потому что в этом письме он порочит чехословацкий народ. Э. К. начинает скупать кремни для зажигалок, так как знает, что ими можно расплачиваться в Германии. Склоняет к побегу друга, сотрудника таможни, у которого хранит кремни. Признается ему, что, если не убежит, наложит на себя руки. Плачет.

Они убегают в тот день, когда Э. К. возвращается из банка и видит, что у его дома стоит милицейский автомобиль.

В Берлине он сообщает, что на его родине царит красный террор, а порядочный человек не может жить в коммунистическом аду.

Однако через два месяца Э. К. возвращается.

В периодической печати он публикует в отрывках рассказ-предостережение, который подписывает псевдонимом Франтишек Навратил; «навратил» по-чешски значит «вернулся».

Суть этого сочинения такова: ночью двое друзей переплывают Нису около Градека на границе с Германией. Они хотят попасть в Лондон. Ползут по болотам, часами лежат в поле. У Навратила подскакивает температура, но везде ему отказывают даже в глотке воды, пока он не предъявит документы. «Может, потому, что мне нечем платить. Людей на Западе нужно покупать».

Каждому, кто это читает, сразу должно стать ясно, почему Навратил вернулся. В Германии нет ни одного лагеря для беженцев, куда бы друзья ни сунулись, — но нигде они не получили ни помощи, ни даже куска хлеба. «Мы помогаем только тем, кто может нам пригодиться», — слышат они. «Когда с ними говоришь об идеалах, — сообщает автор читателям, — они лишь сочувственно улыбаются. У них нет идеалов. Они думают не мозгами, а содержимым своего кармана».

Теряя сознание от голода, беглецы пешком добираются до Гамбурга. В предместье видят через окно, как ругается супружеская пара. «Как могут ругаться люди, у которых есть свой стол, свой пол, свой потолок и свой язык? Человек, все-таки, идиот».

Публикация в еженедельнике «Кветен» так нравится властям, что Навратил читает рассказ по радио. Потом он опишет побег в распропагандированном властями романе «Беглец».

— Я думаю, что отец вынужден был это написать, — говорит сегодня дочь. — Он вернулся к нам, потому что мама одна не справлялась, хотя и очень боялся наказания. Эта книга была откупом от мучений, которые могли его ожидать.

Но режим (о чем дочь может и не знать, она была тогда маленькой девочкой) объявляет убежавшим на Запад амнистию, и им ничего не угрожает. Э. К. как раз ею и пользуется.

Из Чехословакии бегут даже дети. Например, за один только месяц после «Победного февраля» тайная полиция из Будеевице ловит на границе восемь мальчиков. Европейские СМИ поднимают вокруг побегов шум, и власти вынуждены совершить показательный акт. Грядущие муки Э. К., таким образом, аннулируются.

И все же, несмотря на амнистию, за проявленное великодушие Э. К. хочет отблагодарить власть дополнительно — предлагает свои услуги службе госбезопасности.

Сначала он рассказывает о побеге другу, тот доносит об этом в МВД. Писателя вызывают в Прагу к майору Бедржиху Покорному. «Голос Америки» именует майора «красным палачом республики», а сам палач говорит о своих следственных методах: «булавки и клещи». Майор дружит с выдающимся лирическим поэтом Галасом и может прочитать лекцию о влиянии французской живописи на чешскую.

Покорный приглашает в МВД десять журналистов, чтобы те послушали Э. К. Его рассказ произвел на них сильное впечатление.

— Тогда я осознал свою политическую ошибку, — скажет впоследствии К. Ф. — Именно потому, что после моего возвращения органы национальной безопасности во главе с майором Покорным обошлись со мной очень мягко.

Покорный, заместитель начальника отдела особого назначения, предлагает ему описать свой побег и возвращение.

Еще он предлагает написать отдельную книгу о нем, майоре госбезопасности, а также киносценарий. У майора уже есть заглавие: «Я пришел, чтобы стрелять».