Готика Белого Отребья - [13]

Должно быть, горячая дама, - с изумлением подумал Писатель.

- Ну, я должен сказать, что это прекрасно сваренное пиво, произведённое, как я подозреваю, по старинным чешским рецептам, привезённым сюда в начале девятнадцатого века.

- Да, но знаешь, что? Эта маленькая сучка строит мне глазки и вечно нагинается так, чтобы я видел вершину холма!

- Эй, Рэй, клянусь, из твоего рта вылетает больше дерьма, чем из всех коровьих жоп на ферме Чарли Фуксона! - oтозвалась Нини.

Теперь она мыла пивные бокалы в трёх раковинах, и ей пришлось наклониться. Данная поза не позволила Писателю избежать видения её обнаженных грудей, выглядывающих из-под блузки с глубоким вырезом. Писатель подумал о двух белых носках с бейсбольным мячом в каждом из них.

- Эта женщина посмотрит на тебя только в твоих мечтах Рэй! И это хорошо, потому что ты ничего бы не смог с ней сделать! Потому что твой член уже лет десять как обмяк, как мокрая лапша!

- О чем ты говоришь, женщина? Мой член твёрд, как дуб, и я тебе это докажу, чёрт возьми!

- Помечтай, Рэй!

- Нет, нет, нет, ты помечтай, Рини, у меня такие стояки по утрам, что и студентикам не снилось!

- Единственная моя мечта, которую ты мог бы воплотить в жизнь - это уйти!

Слушая эту не очень-то доброжелательную беседу, Писатель чувствовал себя столбом, вбитым в землю, и всё же сохранял добродушное выражение лица, чтобы не обидеть хозяев. Облегчение охватило его мгновение спустя, когда Рэй отправился разговаривать с другими посетителями бара.

Приятный хмель крепкого пива медленно проникал в его существо. Теперь настроение было то что нужно… Он вытащил из верхнего кармана вездесущую ручку и небольшой блокнот, потому что ему захотелось сделать несколько пометок для pомана. Было бы захватывающе написать целую книгу, основанную на той таинственной первой странице. И всё же он был уверен, что, когда это произойдёт, к нему вернётся память. Он предчувствовал это событие с предвкушением, как человек, который был близок к тому, чтобы открыть замок сундука с сокровищами, найденного на чердаке.

Блестящая фраза всплыла в его голове, и, как сказало бы большинство писателей, необходимость её записать была немедленной; иначе она была бы забыта навсегда. Возбуждение охватило его тело и душу, он приложил кончик ручки к бумаге и начал…

- Яяяяяяяяяяяя-яяааббадааабааа-боооо! - pаздался вопль после того, как дверь с грохотом распахнулась. - Я ЗДЕСЬ, чуваки, да НАЧНЁТСЯ ПАТИ! Как дела у моих любимых деревенщин? Я ОТКИНУЛСЯ с “кичи” сегодня, и я готов туууууууусить! Бум в шоколадку! Бум-бум в шоколадку! Бум в шоколадку!

Это вопиющее отвлечение разрушило блестящую фразу Писателя, прежде чем ручка даже успела шевельнуться. Мысль исчезла. Как пар на ветру. Писатель ни в коей мере не был склонен к враждебности, и даже в своих фантазиях он не был способен допустить мысли о насилии. Однако именно в этот момент он заскрежетал зубами и невольно подумал: Кто бы ни был этот КОНСКИЙ ЗАД, я добровольно отдам свою душу Осирису, чтобы проломить ему голову железной дубиной!

Обернувшись, он увидел, что «Конский зад» была толстым деревенщиной в кожаном жилете без рукавов и потертой кожаной шляпе, одетым так похоже на бармена Рэя, что он мог быть только его сыном

Чуму на тебя. Верни мне мою мысль, подлый хулиган!

- Замути мне пару стопок, па! - довольно крикнул бывший заключённый. - Давай быстрее, мне надо ёбнуть!

Рэй ухмыльнулся.

- Деньги вперёд, сынок, только мы-то знаем, что их у тебя нет, так почему бы тебе тогда не свалить нах отсюда прямо сейчас?

- Да ладно тебе, па. Я же только откинулся с тюряги! Так нельзя обращаться со своим единственным сыном!

- Единственное, что я должен сделать со своим единственным сыном, так это вышибить из него всё дерьмо! Твоей дорогой, покойной матери было бы чертовски стыдно видеть, каким ты стал. Теперь тащи свой жирный, бесполезный зад отсюда и не смей приходить домой, пока не найдёшь работу!

- Ну, па….

Когда сын ушёл, весь бар зааплодировал.

- Должно быть, у меня на члене было собачье дерьмо, когда я обрюхатил его мать, - заметил Рэй, качая головой.

Писатель сидел опустошенный. Как только он отпил пива и попытался сосредоточиться на письме, зазвенели пейнтбольные автоматы, бильярдные шары, а потом - Щёлк! Щёлк! Щёлк! Это был настольный футбол. Внезапно, почти пустой бар превратился в - битком забитый, и “тихий вечер в спокойном созерцании” резко оказался вне его досягаемости. Не хватало лишь стука “дартса”.

Что я здесь делаю? Я не помню этого места, да я вообще НИЧЕГО не помню с тех пор, как приехал в город двадцать лет назад. Логично было бы уйти, но…

По крайней мере, ещё одно пиво было абсолютно необходимым. Если я уйду, то где я буду пить? Нет ничего более неразумного, чем бродить ночью по незнакомому городу. Пойти, что ли, искать другой бар? Так он если и есть, то, наверно, будет такой же, как и этот. И я могу быть легкой добычей для грабителей…

Он искал глазами Рэя или женщину, чтобы заказать ещё пива, но их нигде не было видно. Галдёж и шум бара переполнили его мозг; в данный момент он очень хотел затычки для ушей. Какие ещё нужны были доказательства его алкоголизма?