Государство, религия, церковь в России и за рубежом №3 [35], 2017 - [130]

Такое притворство, такая ложь, такая пропаганда свидетельствуют о слабости большевиков, о том, что их неприкрашенный облик внушает отвращение, что их идеология утратила привлекательность, что продолжать войну собственными силами они не в состоянии, что вся их надежда теперь только на то, чтобы выиграть свою большевицкую войну силами небольшевицкими, а затем их же и раздавить. Борясь за собственное существование, большевики взывают теперь к патриотизму и религиозности русского народа, но если победят, то отомстят ему за такую живучесть его исконного, небольшевицкого духа, окончательно догромят Церковь и вытравят из русской жизни все русское.

Православные люди! Мы призываем вас не поддаваться большевицким наущениям и не верить большевицким посулам! Большевизм есть безбожие и бесчеловечность, насилие и ложь. Такова его неизбывная сущность, его неизменная природа. Таков он был четверть века назад, таков он и теперь.

Можно ли думать, что после 25 лет свирепого преследования Церкви большевики вдруг стали Ее поборниками, после 25 лет террористического попрания свободы вдруг стали ее защитниками, после 25 лет рабовладельческого издевательства над Россией вдруг прониклись любовью к ней? Было бы безумием поверить этому — Сталин не Савл и Павлом не станет[547].

Не будем забывать, что эти слова были произнесены епископом Московской патриархии от лица всех архиереев Прибалтийского экзархата. Это единственный и потому уникальный пример, когда епископы Московской патриархии открыто подвергли уничтожающей критике сталинскую религиозную политику. Именно ту политику, за которую неустанно благодарили Сталина «советские» епископы по другую сторону линии фронта.

Реакция Кремля последовала практически мгновенно. Менее чем через месяц после выхода обличительного воззвания, 28 апреля 1944 года, автомобиль экзарха Сергия (Воскресенского) был расстрелян неизвестной диверсионной группой на глухом участке шоссе Вильнюс—Каунас. Митрополит Сергий, его шофер Петр Кулаков и их спутники, супруги Редикульцевы, погибли.

Большинство современных исследователей склонны полагать, что убийство митрополита Сергия было подготовлено и совершено немецкими спецслужбами[548]. Однако вышеизложенные факты позволяют предположить, что в данном случае мы имеем дело с местью НКВД по отношению к несговорчивому агенту и православному епископу, который отважился сказать правду о сталинском режиме и его проекте нового курса религиозной политики[549]. Здесь уместно вновь обратиться к гипотезе Майнера и вспомнить, что третье направление реоккупации было связано с проникновением советских агентов в церковные круги и с физическим устранением неугодных и независимых церковных деятелей.

Таким образом, мы видим, насколько успешно действовал на оккупированной территории Ленинградской области «новый курс» сталинской религиозной политики: православные приходы становятся местом распространения советской пропаганды; духовенство, не пожелавшее участвовать в этой идеологической работе, подлежит запрещению в служении; советские агенты проникают в церковную среду и пытаются воздействовать на руководство Псковской миссии и Прибалтийского экзархата. Многие священники и миряне, позволившие себе легальную церковную деятельность в период немецкой оккупации, были репрессированы посредством советских судов или ликвидированы диверсионными отрядами НКВД[550] — и это тоже плоды «нового курса».

Можно сказать, что свою роль в подготовке мирного населения к процессам реоккупации «новый курс» исполнил вполне успешно. Хотя, объективности ради, следует отметить, что в послевоенный период именно в Псковской и Ленинградской епархиях сохранилось наибольшее (по РСФСР) количество действующих приходов — по сравнению с теми областями, которые не были оккупированы немецкими войсками и где церковная жизнь восстанавливалась по инструкциям Совета по делам РПЦ, то есть в том объеме, который был допущен сталинским правительством.

В то же время нельзя не согласиться с мнением Майнера о роковой роли «нового курса» для самого советского режима:

Чтобы победить нацистов, советское государство было вынуждено вывернуться наизнанку, и — по иронии диалектики — победившее марксистское государство усугубило те самые «серьезные противоречия», которые, в конце концов, помогут подписать ему смертный приговор[551].

Завершая это небольшое исследование влияния «нового курса» сталинской религиозной политики на церковную ситуацию в областях, оккупированных немецкими войсками, можно сделать вывод о том, что на территории Ленинградской епархии в 1943—1944 годы этот курс был пропагандистским. По церковным каналам на православных приходах, контролируемых партизанскими отрядами, проводилась активная советская агитация, направленная на то, чтобы убедить местное население в коренных изменениях отношений Православной церкви и советского государства. В рамках этой пропаганды производилась дискредитация официальных церковных властей, в частности руководства Псковской миссии и Прибалтийского экзархата как пособников оккупационной администрации. В ходе этой кампании были использованы решения Московского архиерейского собора 1943 года, в соответствии с которыми дисциплинарным наказаниям подвергались священники и миряне, «перешедшие на сторону фашизма». Наконец, именно благодаря «новому курсу» советская разведка проводила работу по вербовке иерархов и клириков, пыталась оттеснить несговорчивых, допуская даже крайние меры, а именно — их физическое устранение.