Государство и политическая форма - [30]
Об американских методах тайной регистрации посредством машин см.: Esmein-N?zard. Droit constitutionnel, II, S.323f. О защитных мерах обеспечения ненаблюдаемого индивидуального голосования согласно действующему немецкому праву см.: § 41, 42 и 43 Распоряжения об имперских выборах и имперских голосованиях от 14 марта 1924 года (RGBl. I, S.173), с изменениями от 3 ноября 1924 года (RGBl. I, S.726) и исправлением от 6 апреля 1924 года (RGBl. I, S. 646), особенно § 43 («Защитные меры голосования»): «В каждом помещении для голосования местные власти выставляют один или несколько столов с защитными мерами, чтобы каждый обладающий правом голоса мог распорядиться своим бюллетенем и положить в конверт, оставаясь ненаблюдаемым».
То, что последовательное осуществление тайны выбора не является демократическим, поскольку оно изымает отдельного гражданина государства из сферы общественного и превращает в частного человека, также следует из государственно-правового своеобразия этой «тайны». Сегодняшняя тайна выбора и голосования с государственно-правовой точки зрения вообще не является подлинной тайной. Раскрывать и обнародовать эту тайну зависит от усмотрения избирателя; ее сохранение является только правом, но не обязанностью гражданина государства. И хотя индивид не может отказаться от административного аппарата, защищающего тайну выбора (об этом см.: Martin Drath. Das Wahlpr?fungsrecht bei der Rechstagswahl, Berlin, 1927, S. 69ff), но лишь потому, что осуществление установлений закона относительно тайны выбора есть дело ведомств, а не индивида. В остальном никто не мешает ему сообщить, как он избирал или голосовал, и это совершенно его личное дело, что он сделает из этой тайны. Сравнение со служебной тайной чиновника демонстрирует большое различие этих двух видов тайны с точки зрения государственного права. Это тем более бросается в глаза потому, что согласно демократическому пониманию избирающий или голосующий гражданин государства является не частным лицом, но выступает в общественной функции. Но в соответствии с сегодняшним регулированием методов тайного индивидуального голосования он именно в решающий момент превращается в частного человека; тайна выбора есть точка, в которой наступает это превращение и свертывание демократии до либеральной защиты частного. Вероятно, здесь заложена одна из arcana современной буржуазной демократии.
3. С учетом данного разбора взаимосвязи народа и общественности кажется оправданным обозначение демократии как господства общественного мнения, government by public opinion. Путем тайного индивидуального голосования и посредством сложения мнений изолированных частных лиц не может возникнуть общественное мнение. Все эти методы регистрации суть лишь вспомогательные методы, как таковые полезные и ценные, но они ни в коем случае не поглощают и не потребляют общественное мнение. Общественное мнение есть современный вид аккламации. Вероятно, это диффузный вид, и его проблема не решена ни социологически, ни с точки зрения государственного права. Но в том, что он может толковаться как аккламация, заключается его сущность и его политическое значение. Не существует никакой демократии и государства без общественного мнения, как и государства без аккламаций. Общественное мнение возникает и существует неорганизованно; как и аккламация, оно лишилось бы своей природы, если бы стало своего рода ведомственной функцией. Это не означает, что оно загадочным образом возникает из ничего. На него оказывают влияние и также его создают партии или группы. Однако это никогда не может признаваться законом и стать официальным, всегда оставаясь в каком-то смысле неконтролируемым. В любой демократии есть партии, ораторы и демагоги — от????????? афинской и до bosses американской демократии, далее пресса, кино и иные методы психотехнического воздействия на массы. Поэтому возникает опасность того, что общественным мнением и волей народа дирижируют невидимые и безответственные социальные силы. Но здесь в существенной предпосылке любой демократии также заложен ответ на проблему. Пока демократическая однородность субстанции все еще наличествует и народ обладает политическим сознанием, то есть может различать друга и врага, опасность невелика. Если же подобные субстанциальные предпосылки демократии исчезают, то не поможет никакая организация и никакие установленные законом нормы. Ничего бы не улучшилось, если бы ради устранения трудностей и злоупотреблений сегодняшней партийной жизни партии, помимо своих избирательно-технических функций, были законодательно признаны в качестве официальных организаций и превратились в ведомства. Ведь тогда должны были бы возникнуть новые партии, поскольку сущность партии остается вне любой магистратурной организации. Не существует демократии без партий, но только потому, что не существует демократии без общественного мнения и без постоянно присутствующего народа. Как невозможно превратить общественное мнение в ведомственную компетенцию — так же невозможно превратить в ведомство партию, не теряя ее партийного характера, и именно потому, что сам народ не может превратиться в ведомство, не перестав при этом быть народом. Сегодняшнее превосходство партийных организаций над парламентом основано на том, что они соответствуют демократическому принципу тождества в той мере, в какой они, как и народ, являются постоянно присутствующими и наличными, не репрезентируя, тогда как парламент лишился своего смысла только в репрезентации, действительно утратив свой репрезентативный характер. Естественно, что подлинное тождество (даже просто
