Государство Хорезмшахов-Ануштегинидов, 1097–1231 - [64]
Положение Кушлу-хана к этому времени укрепилось, и он стал прибирать к рукам земли, пограничные с владениями кара-хитаев. Кушлу-хан под влиянием своей жены (дочери гюр-хана) изменил своей прежней, христианской вере, стал буддистом, и вскоре во всех подвластных ему землях начались гонения на иноверцев, которых заставляли принимать буддизм. В особенности пострадали мусульмане Кашгара и Хотана, где по приказу Кушлу-хана были запрещены предписанные Кораном молитвы, азан, ношение мусульманской одежды, были закрыты все медресе[812]. Мусульман насильно заставляли носить кара-хитайскую одежду и головные уборы. После этого Кушлу-хан решил нанести в своих владениях еще один удар по религии ислама и приказал созвать мусульманских улемов, чтобы «разбить основы их веры». Собралось более трех тысяч видных мусульманских имамов, аскетов и факихов, которым было предложено доказать истинность исламской религии. Поначалу никто не осмеливался возражать Кушлу-хану. Тогда поднялся один известный имам, шейх Ала ад-Дин Мухаммад ал-Хотани, и, подойдя к Кушлу-хану, стал бесстрашно опровергать его доводы. Назревал скандал, и когда Кушлу-хан осмелился оскорблять и поносить пророка Мухаммада, шейх не выдержал и воскликнул: «Прах тебе в рот, о ты, враг веры, проклятый Кушлу-хан!»[813].
Шейх Ала ад-Дин по приказу Кушлу-хана был схвачен, раздет и заточен в темницу, где в течение многих дней оставался без пищи и воды. Не добившись от шейха раскаяния, Кушлу-хан приказал распять его на воротах медресе, построенного Ала ад-Дином ал-Хотани в Хотане[814].
Позиция хорезмшаха Ала ад-Дина Мухаммада во время этих событий способна вызвать удивление. Находясь во главе самого большого мусульманского государства и ведя борьбу с халифом ан-Насиром, он ничего не сделал для защиты мусульман, которых притесняли буквально у него на глазах. И еще более удивительно то, что защитниками мусульман Кашгара и Хотана, преследуемых буддистом Кушлу-ханом, пытались представить себя пришедшие с востока буддисты-монголы под водительством Чингиз-хана[815].
В конце 1217 г. Чингиз-хан вновь занялся истреблением найманов, после того как завершил свои походы в Китае. Следуя на запад, войска Чингиз-хана подчинили земли карлуков и уйгуров и подошли к землям, которыми управлял Кушлу-хан[816]. Против Кушлу-хана действовала армия монголов под командованием Джэбе-нойона, который, по словам академика Б. Я. Владимирцова, весьма удачно использовал преследования мусульман, учиненные Кушлу-ханом, и блестяще представил мусульманам Чингиз-хана как их союзника и спасителя[817].
Объявив, что с момента вступления монгольского войска на земли, подвластные Кушлу-хану, никто не будет преследоваться за свою религиозную принадлежность и никакого ущерба населению нанесено не будет, Джэбе-нойон подтвердил свои обещания, установив железную дисциплину в войсках. И население Кашгара и Хотана встретило монголов как своих освободителей, выступив, одновременно и повсеместно, против тирана Кушлу-хана. И хотя Кушлу-хан предполагал организовать в Кашгаре сопротивление монгольской армии, ему это не удалось. Преследуемый монголами, он бежал к границам Бадахшана, где пытался укрыться в ущелье Даррайи Дирази, но в местности Сариг Чопан (Памир) был схвачен местными охотниками и передан монголам, которые отрубили ему голову и увезли ее с собой. Это произошло в год Барса, начавшийся в зу-л-ка'да 614 г. х. (февраль 1218 г.)[818].
Захватив Кашгар и Хотан, монгольские войска вплотную подошли к землям, подвластным хорезмшаху Ала ад-Дину Мухаммаду. Однако непосредственные контакты людей хорезмшаха с монголами имели место гораздо раньше. Эти контакты были связаны, как уже отмечалось, с планами хорезмшаха после присоединения к своей империи Ирака Персидского и Мавераннахра начать завоевательные походы на восток — в Монголию и Китай.
Впервые эта мысль зародилась у султана Ала ад-Дина Мухаммада в 611 или 612 г.х. (1214 или 1215 г.), когда до него стали доходить получаемые от купцов сведения о богатстве далеких восточных стран. Как пишет Джузджани, дабир хорезмшаха Имад ал-Мулк Тадж ад-Дин Джами рассказывал ему (Джузджани) в 617/1220 г. в крепости Тулак о том, что в душу хорезмшаха запала честолюбивая мысль о завоевании стран Китая и он постоянно расспрашивал о них людей, приезжавших из Китая и стран, лежащих за пределами Туркестана. Имад ал-Мулк говорил: «Мы, его слуги и придворные, пытались отговорить хорезмшаха от этой навязчивой идеи, мотивируя свои соображения дальностью расстояний, трудностями пути и другими препятствиями, но хорезмшах стоял на своем. А когда до него дошли слухи о том, что Чингиз-хан завоевал Китай, он решил узнать, достоверны ли эти слухи, и отправил в Китай посольство во главе с благородным сеййидом Баха ад-Дином ар-Рази»[819].
Посольство хорезмшаха прибыло в Пекин сразу же после взятия города войсками Чингиз-хана в июне 1215 г. Чингиз-хан принял Баха ад-Дина ар-Рази с почестями и весьма приветливо, а когда посольство возвращалось в Хорезм, Чингиз-хан вручил для хорезмшаха большое число редких даров и подношений и сказал послу: «Передай хорезмшаху: "Я — владыка Востока, а ты — владыка Запада! Пусть между нами будет твердый договор о дружбе и мире, и пусть купцы и караваны обеих сторон отправляются и возвращаются, и пусть дорогие изделия и обычные товары, которые есть в моей земле, перевозятся ими к тебе, а твои, в таком же порядке, пусть перевозятся ко мне"»
