Государство чести. Монархия – будущее России - [11]

К концу советского периода самодержавная государственность разрушилась, и в свои права полновластно вступил трайбализм, отпали последние препятствия для окончательной трайбализации отношений власти в нашей культуре. «Демократические институты» не помешали этому процессу, поскольку являются не формой государственности, а только формой маскировки реальных отношений и, в частности, реальных властителей. «Введение цивилизации» в России как раз и означало бы перевод «демократических институтов» из разряда маскировки в разряд реально действующих отношений. Из всего сказанного выше следует, что и ценность, и возможность такого перевода сомнительны.

Нарастающая трайбализация вызвала в свою очередь дальнейшее разгосударствление общественной жизни. То, что пресса упорно называет социальной апатией, не имеет на самом деле никакого отношения к апатии. Люди, пользуясь новыми возможностями и подстегиваемые обострившейся экономической необходимостью, все активнее включаются в ту или иную деятельность, но при этом действительно все реже, по сравнению с первыми днями постсоветского периода, принимают участие в «демократических процедурах», поскольку все отчетливее понимают их малую важность на фоне реальной жизни.

Некоторое время ради самосохранения государственные структуры вынуждены были занимать рядовое положение среди прочих трайбалистических, так называемых «мафиозных», структур. Сегодня ситуация начала выправляться, но до идеала еще далеко. «Апатия», точнее игнорирование государства, сохраняется, если не считать протестной активности. Однако протестная активность, которая, казалось бы, ведется во славу тех самых «демократических институтов», в реальности складывается из стремления отдельных лидеров протеста пролезть к «кормушке» и из желания всех остальных видеть легитимную власть. Легитимность связывают с «демократическими институтами» совершенно ошибочно: в России они являются не более чем заморской диковинкой, как и другие признаки «цивилизации». В результате даже самые честные выборы не спасут ситуацию. «Демократический» начальник сразу же потеряет доверие людей, что и произошло, кстати, в начале постсоветского периода. Легитимность власти в России основана не на европейских институтах, а на «Божественном мандате», о чем писал Победоносцев.

К сожалению, процесс падения легитимности является самоподдерживающимся, даже хуже – обладает положительной обратной связью. Как уже сказано, в легитимность собственной власти у нас не верят даже сами лидеры, что часто ведет к их недостойному поведению. И это поведение еще сильнее бьет по их легитимности. «Трайбализм» власти способствует ее дальнейшему отчуждению от народа. Пагубный процесс отчасти сдерживается тем, что сейчас Россия во многом перешла к самодержавному правлению. Самодержавие без главенства чести и без «Божественного мандата» мы уже проходили при советской власти. И даже усиление церкви не спасает ситуацию: необходима сакрализация власти не только в глазах народа, но и прежде всего в глазах самих представителей власти, на чем настаивал Победоносцев.

Итак, уже можно ответить на вопрос о применимости в России европейских «социальных технологий». Часто в их защиту звучат аргументы в духе Гоббса: «цивилизация» спасет нас от хаоса. Гоббс не понимал, что самый стабильный порядок – это порядок естественный. Насильственное же навязывание нашей культуре европейской, веберовской, схемы будет вызывать отторжение и вспышки деструктивности.

Реальный вопрос, таким образом, следует ставить не о путях «вхождения в европейский дом», а о путях самобытной жизни. Россия – самостоятельный мир, обладающий достаточным количеством ресурсов для автономного существования. Надо только понять, как их использовать.

Речь идет, конечно, не о железном занавесе, наоборот, пусть бесконтрольно множатся всевозможные межкультурные контакты, «пусть расцветают сто цветов» – ядовитые цветы никогда не прорастут, если мы не будем насильственно прививать их нашей культуре, подобно тому, как Мичурин из детского анекдота прививал арбуз к пальме.

Победоносцев как конфуцианец

Самобытность России тем не менее не означает, что для нас не может быть инокультурных ориентиров и образцов. Просто эти образцы должны удачно прививаться к нашей почве, чего нельзя сказать о евроценностях. Зато вполне можно сказать о конфуцианстве.

Для начала зададимся вопросом: почему в азиатских странах так часто высших политических руководителей обвиняют в коррупции (а в Китае, бывает, и расстреливают за это), но коррупция все еще существует? В Южной Корее под следствием бывший президент Пак Кын Хе – дочь легендарного Пак Чон Хи. А сейчас готовятся посадить Ли Мён Бака, который был президентом в 2009–2013 годах.

На самом деле тут не один вопрос, а два. Во-первых, о необоримости и традиционности коррупции в странах конфуцианского мира. А во-вторых, о столь же упорной и традиционной борьбе с этим злом. Слово «традиционный» здесь использовано не просто так. Конфуцианство возникло как идеология, призванная бороться с коррупцией. Мы ведь знаем, что конфуцианство так или иначе актуально до сих пор не только в Китае, но практически во всех странах Юго-Восточной Азии.