Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - [279]

А. Ф. Керенский, выступая от имени фракции трудовиков, был, конечно же, не прав, бросая правительству в лице присутствующего князя Волконского: «Вы вносите этот закон, который никому не нужен, так как ничего не изменяет. Это прекрасная декларация — она спасает ваше лицо перед страной, спасает то объединение, которое теперь образовалось в Думе». Оратор имел в виду Прогрессивный блок, в котором он сам состоял. Что это было? Бездумное увлечение фразой или намеренная дезинформация, мастером которой Керенский являлся? Он договорился до утверждения, что блок «никакого отношения к стране не имеет»³⁴.

В подобных филиппиках весь Керенский. В его речи верна лишь концовка — прогрессисты не были выразителями интересов простого люда России.

Ближе к истине был другой оратор — кадет Н. С. Аджемов: «Ценность закона не в нем самом, не в наших поправках — она в том, что крестьянский вопрос поставлен на очередь». Закон никаких особенных новшеств не предлагает, но намечает ту программу, по которой должны идти дальнейшие мероприятия в области крестьянского законодательства. И заключал: «Закон этот дал слишком мало, а нужно дать очень много»³⁵.

Родичев попытался оспорить сразу и позицию левых в лице Керенского, и уточнить своих коллег — Маклакова и Аджемова. Оратор заявил, что, по его мнению, законопроект не заслуживает ни того избытка почестей, о котором говорят иные, ни того негодования, которое здесь высказано (Керенским. — А. С.)³⁶.

В обсуждение закона о «крестьянском равноправии» неожиданно ворвался другой, также архиважный вопрос — о равноправии наций. Последняя проблема, неоднократно подымавшаяся и на предыдущих заседаниях Думы, возникла вновь. Вначале, 8 марта, в форме депутатского запроса. Этот праздник женщин мира уже тогда отмечался в нашей стране. Борьбу за женское равноправие левые депутаты решили дополнить и борьбой за равноправие евреев. Запрос был связан с циркуляром 23 июля 1915 г., содержащим обвинение банкиров, ростовщиков и торговцев в организации роста цен на предметы первой необходимости, в скупке золотой монеты и в прочих подобных деяниях, особо опасных в военное время. Запрос был снят, ибо выяснилось, что упомянутый злополучный циркуляр был отменен через месяц после Думы. Но во время обсуждения вопроса о крестьянском равноправии возникла поправка-дополнение о снятии ограничений при поступлении евреев на гражданскую службу. Маклаков, выступая на пленуме от имени комиссии по итогам ее работы, предложил поправку в обсуждаемый проект не вносить, а рассмотреть ее специально и подготовить законодательный акт, с чем большинство депутатов и согласилось³⁷.

На последних летних заседаниях Дума успела обсудить и одобрить ряд законопроектов (некоторые из них были старые и ставились вторично после их отклонения Госсоветом). Среди них вопрос о создании Особых совещаний. Дума приняла правительственное решение³⁸.

В актив Думы можно было зачесть принятие законопроекта о подоходном налоге. Его одобрили ранее, летом 1915 г. Затем Госсовет внес свои поправки, которые долго обсуждались и согласовывались. Этот закон, после одобрения Советом летом 1916 г., фактически был введен в действие только весной 1917 г. уже постановлением Временного правительства. Этот подоходный налог прогрессивным не был, ибо особо крупным налогом не облагал даже миллионные состояния, «лорды» в Госсовете, право, напрасно тревожились.

Особо следует отметить закон о кооперативах, принятый на этой сессии Думы. Правда, в Госсовете он застрял и был введен в действие весной 1917 г. постановлением Временного правительства. Принятие этого закона Думой имело принципиальное значение, хотя и запаздывало на много лет. Жизнь явно опережала законодателей.

Не правы исследователи, которые утверждают, что «принятый Думой кооперативный закон был весьма мелкого свойства»³⁹, скорее наоборот, весьма крупного, с перспективой на рост значимости всей этой отрасли.

Если говорить о законе о кооперации, то следует отметить не его мизерность, а его непоправимую запоздалость. Кооперативное движение в России, его значимость должным образом не исследованы и не оценены (и в этом плане отнесение закона о кооперации к «вермишели» весьма показательно). Время от времени в прессе вспыхивает и гаснет интерес к кооперативам (как, впрочем, и «фермерам»), вспоминают имя Чаянова, еще чаще и пространнее пишут о строе «цивилизованных кооператоров», о ленинском интересе к кооперативам, вспыхнувшем после «окаянных дней», в годы НЭПа. Но все эти кампании в наши дни не подкрепляются материально, организационной финансовой поддержкой кооперативов, и в этом плане бурный рост кооперативного движения перед Великой войной заслуживает особого внимания. Именно этот рост, внимание к нему общественности заставили Думу, хотя и с промедлением, приняться за разработку закона о кооперативах.

Современники отмечали «расцвет кооперации» в период между 1906 и 1914 гг. Кооперация за эти годы выросла более чем в шесть раз, и особенно стремительно развивалась крестьянская кооперация, которая за указанный период возросла более чем в двенадцать раз. В деревне кооперативы возникали чаще всего на базе общин. Кооператоры чуждались «чистой политики». Но в их среде создалась особая идеология, придававшая кооперативам всеобъемлющее значение, которое было призвано преобразить экономические отношения, ликвидировать эксплуатацию, саму возможность праздной жизни за счет чужого труда, основать народное хозяйство на общечеловеческой солидарности. Несомненно, что подобная «идеология» великолепно вписывалась в традиционную общинность, православную соборность и, скорее всего, попросту вырастала из них. Нормативным актом, на котором развивалась кооперация, был Устав потребительских обществ, принятый еще в 1897 г. Для открытия последних достаточно было простой регистрации общества в местной администрации. Но за полтора десятилетия кооперация успела вырасти из узких рамок потребительских обществ. Возникали всевозможные кооперативы, не только снабженческо-сбытовые, но и коопредприятия по хранению и переработке сельхозпродукции. Значение последних особо велико и понятно с учетом того печального фактора, что до сих пор Россия теряет более трети урожая, не умея его сохранить и переработать. А на правильный путь крестьянство выходило еще в начале века.