Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - [270]

В начале сентября 1915 г., накануне открытия съездов земского и городского союзов, в Москву съехались лидеры партий, входящих в Прогрессивный блок, и выработали единый план действий, предусматривающий отказ от резких выступлений, возобновление думской сессии, создание «правительства доверия».

Открывшиеся 7 сентября съезды змского и городского союзов прошли под тем же знаком умеренности. Резолюция, принятая на городском съезде, гласила, что «на смену нынешнего правительства должны быть призваны люди, обеспеченные доверием народа, творческая работа народных представителей должна быть возобновлена безотлагательно». В том же духе звучала резолюция земского съезда. Даже охранка отмечала, что земцы «из страха „улицы“ склонны искать соглашения с правительством, что начавшиеся рабочие забастовки окажут на эту группу охлаждающее влияние, так как кадеты вообще боятся выступлений пролетариата». Скорее здесь сказывался страх перед повторением кровавого 1905 г. в условиях иноземного вторжения в пределы Отечества.

В условиях войны и угрозы внутренней смуты руководители блока не только не выдвинули новых, более решительных требований, но дали понять, что готовы уступить. Даже основное требование «правительства доверия» звучало теперь в устах руководящей партии блока — кадетов — только как требование замены Горемыкина более приемлемой фигурой. Милюков говорил: «Первый шаг — свалить Горемыкина, а это возможно политикой сдержанности».

Блок как бы завис в воздухе. Уступок от правительства не предвиделось, надежды на компромисс не оправдались, занять более решительную позицию в борьбе с правительством блок не мог из-за своего органического неприятия методов насилия, а конституционных прав для смены премьера не имел. Блок бездействовал. За два месяца, последовавшие за роспуском Думы, бюро блока даже ни разу не собиралось.

Между тем курс, взятый правительством Горемыкина, всей «исторической» властью на воссоздание «неограниченного самодержавия», вырисовывался все отчетливее. За два месяца были уволены трое из восьми министров, подписавших 21 августа злополучное письмо к Николаю II, участь оставшихся была предрешена.

Только к концу октября 1915 г. Прогрессивный блок оправился от удара, нанесенного правительством. 25 октября состоялось совещание двух фракций Государственной Думы и Государственного Совета (кадеты и центр) с представителями Военно-промышленного комитета, земского и городского союзов. От блока присутствовали Милюков, Шингарев, Маклаков, Меллер-Закомельский; от общественных организаций — Челноков, Гучков, Г. Е. Львов, Астров. На повестке дня стояли два вопроса: об оценке политического положения в стране и об установлении единой тактической линии в Государственной Думе и вне ее. И именно на этом совещании была подана мысль, ставшая через год руководящей в борьбе буржуазной оппозиции с «исторической» властью. «После всего предыдущего, — заявил Шингарев, — надо делать революцию или дворцовый переворот, а они невозможны или делаются другими». Путь революции был для конституционалистов-депутатов совершенно неприемлем. Это ясно высказал Маклаков: «Поднять забастовки, заставить страну идти путем брожения — мы идет путем, которого боимся». А вот второй путь, путь дворцового переворота, вполне подходил. «Я надеюсь на переворот, на новое 11 марта», — заявил тот же Маклаков, явно намекая на пример убийства императора Павла I. Так началась подготовка к заговору, перевороту, завершившаяся в Пскове 1 марта 1917 г. В ней оказались замешаны, более того, сыграли крупную роль и некоторые руководители Прогрессивного блока, и председатель Думы Родзянко. Но это уже объект другого исследования (о «внедумских методах» и формах борьбы).

Регулярные заседания бюро Прогрессивного блока возобновились 28 октября 1915 г. и продолжились без значительных перерывов до 26 ноября 1915 г. На первом же заседании стал вопрос о том, чем же блок должен заниматься. Члены бюро констатировали, что за два месяца своего существования блок ничем себя не проявил. Появились даже настроения ликвидировать блок или ограничить его деятельность временем думских сессий. Член Государственного Совета Олсуфьев прямо говорил, что «во внепарламентское время блок не обязан действовать».

Вопрос о предстоящем выступлении блока в Думе стал центром внимания во всех заседаниях. Все сошлись в том, что критика правительства отнюдь не должна означать критику монархии. По вопросу о совместной резолюции в Государственной Думе и Государственном Совете все члены Совета прямо заявили, что совместная с Думой резолюция невозможна. И тут же встал вопрос: что же представляет собой блок? Действительное объединение большинства обеих палат или лишь фикцию подобного объединения? После бурного обсуждения была избрана комиссия из 9 человек (6 — от Думы и 3 — от Совета), представившая 5 ноября 1915 г. на обсуждение бюро проект резолюции. Шульгин зачитал проект, в котором патриотические заявления заслонили основные требования блока о создании «правительства доверия» и необходимости длительной непрерывной сессии Думы. Левые предложили вставить в резолюцию требование «ответственного министерства». Это предложение означало коренной пересмотр всей программы блока и не могло не встретить со стороны правого крыла и умеренных, прежде всего — Милюкова, который на вопрос о том, почему кадеты в программе партии ставят вопрос об «ответственном министерстве», а в блоке проводят другую линию, ответил: «Кадеты — партия — одно, кадеты в блоке — другое». Милюков резонно полагал, что формула «министерства, ответственного перед народным представительством» означала «осуществление парламентарного строя, своего рода переворот», на который заведомо не могли пойти ни верховная власть, ни правые части блока. «Я решительно отказывался поддерживать эту формулу», — вспоминал он позже. Милюкова поддерживало большинство бюро на том основании, что если выставить «ответственное министерство», то «тогда блока не будет; надо будет создавать другой. Блок — слишком дорогая и ценная вещь». Левые пригрозили в случае отказа от требования «ответственного министерства» выйти из блока, и Милюков пошел на компромисс, предложив ограничиться декларацией от имени блока, сохраняя за левым крылом право изложения своих требований.