Государственная Дума Российской империи, 1906–1917 гг. - [258]

² За всесословное волостное земство. Речи, произнесенные в Государственной Думе Васильевым, М. Ковалевским, графом А. П. Толстым. СПб., 1914.

³ Гражданин. 1913. № 1. С. 16.

⁴ Речь. 1914. 23 мая.

⁵ Фракция народной свободы. В период с 15 октября 1913 по 14 июля 1914 // Государственная Дума. 4-й созыв. Стенограф. отчет. 2-я сессия. СПб., 1914. Ч. 1–3. Отчет фракции. С. 6.

⁶Ольденбург С. С. Указ. соч. С. 136.

⁷Коковцов В. Н. Из моего прошлого. Т. 2. С. 318–319.

⁸ Там же.

⁹Милюков П. Н. Воспоминания. М., 1993. Т. 2. С. 138.

¹⁰Коковцов В. Н. Указ. соч. Т. 2. С. 402.

Начало войны. «Священное единение»

19 июля (1 августа) в 7 часов 10 минут германский посол вручил министру иностранных дел Сазонову ноту с объявлением войны.

В обсуждении проблем войны и мира Дума прямого участия не приняла. Внешняя политика полностью была в руках императора.

Из вечерних газет в тот же день страна узнала об этой новости. Огромные толпы хлынули на Дворцовую площадь. Император вышел на балкон, раздались крики «Ура!», звуки национального гимна. Народ «как встарь» опустился перед государем на колени. Принимая 20 июля в Зимнем дворце высшее командование армии и флота, император заявил, что мира не подпишет, «пока последний неприятельский солдат не уйдет с земли нашей!». В тот же день был опубликован манифест царя с призывом в годину страшных испытаний забыть внутренние споры, укрепить союз народа и царя и, объединившись, отразить врага.

Когда 26 июля открылась однодневная чрезвычайная сессия обеих палат, единение законодателей с исторической властью было полным. Обращаясь к законодателям, император отметил подъем патриотических чувств, который, подобно урагану, пронесся по нашей земле и служит ручательством победы в войне, ниспосланной Богом; он призвал «лучших людей» выполнить свой долг.

Премьер Горемыкин завершил свое выступление в Думе призывом: «В эту торжественную минуту я от имени правительства призываю вас всех, без различия партий и направлений, проникнуться заветами царского манифеста и сплотиться вместе с нами вокруг единого знамени, на котором начертаны величайшие для всех нас слова: „Государь и Россия“».

Выступили также министры — иностранных дел Сазонов и финансов Барк. Призыв правительства был встречен дружной овацией и поддержкой в выступлениях руководителей фракций, первых лучших ораторов Думы. Невиданные в истории Думы единения чувств, совпадение мыслей продемонстрировали депутаты — члены крайних фракций¹. Как гласит стенограмма, бурными рукоплесканиями справа, в центре и слева была встречена декларация фракции трудовиков, оглашенная Керенским. В ней говорилось: «Мы непоколебимо уверены, что великая стихия российской демократии вместе со всеми другими силами дадут решительный отпор нападающему врагу и защитят свои родные земли и культуру, созданные потом и кровью поколений»².

На заседании были сделаны заявления представителей национальностей — поляков, литовцев, латышей, евреев, мусульман, остзейских и поволжских немцев — в смысле преданности государству и защиты родины.

Милюков говорит, что в эти дни в Думе, как и повсюду в стране, был взрыв национального чувства, чувства здорового патриотизма.

«В этой борьбе, — говорил лидер фракции кадетов Милюков, — мы все заодно, мы не ставим условий и требований, мы просто кладем на весы борьбы нашу твердую волю одолеть насильника». Он огласил с думской трибуны им же подготовленное решение ЦК партии: «Мы боремся за освобождение Европы и славянства от германской угрозы. В этой борьбе мы едины… Каково бы ни было наше отношение к внутренней политике правительства, — говорилось в нем, — наш первый долг — сохранить нашу страну единой и неразделенной. Отложим внутренние споры, не дадим врагу ни малейшего повода надеяться на разделяющие нас разногласия»³.

Это был достаточно крутой поворот партии кадетов. Ведь совсем недавно, в апреле — мае 1914 г., они настаивали на полном отклонении бюджета, как чрезмерно милитаризированного, и призывали к тому своих близких родственников — октябристов и прогрессистов. Хотя и не были ими услышаны. 26 апреля в Думе кадетская фракция проголосовала против кредитов на большую военную программу, направленную на быстрое, до 1918 г., преодоление военно-технического превосходства Германии (тяжелая артиллерия и т. д.). 10 мая, накануне прекращения думской сессии, Милюков с трибуны предостерегал против чрезмерной, по его убеждению, активности: «Дух авантюры нас охватывает»⁴. Доходило до того, что милюковская «Речь» во время австрийского нажима на Сербию, после ультиматума, призывала не вмешиваться в конфликт, за что «Речь» была закрыта. Только после объявления войны Германией Милюков подготовил соответствующие статьи и добился снятия запрета с органа партии⁵.

Следует иметь в виду, что распространенная и в наши дни оценка войны, начавшейся в конце июля 1914 г., как империалистической возникла позже и закрепилась уже после Великой Октябрьской революции. Для современников и участников война была великой, народной. В газетах тех лет крупно выделялись слова: Отечественная война 1914 г. Для выражения царивших на чрезвычайной сессии настроений и чувств весьма характерно демонстративное примирение доселе непримиримых политических недругов Пуришкевича и Милюкова. Они ранее демонстративно не замечали друг друга и при неизбежных встречах в Думе не подавали руки, что по этикету тех лет грозило вызовом к барьеру. На заседаниях же часто схватывались в словесных поединках, приобретавших скандальный характер. Однажды экспансивный Пуришкевич, стоя на трибуне, замахнулся на профессора графином с водой; в другой раз кричал стоявшему на трибуне Милюкову: «Скотина, сволочь, битая по морде!» и пр. Были и другие острые ситуации. И вот на однодневной сессии Пуришкевич просит друзей «познакомить», то есть официально представить его депутату Милюкову