Государи и кочевники - [8]
Якши отпрянул к стенке, подставляя под удары руку. Распалившийся старик встал, ещё раз замахнулся, но одумался: опустил трость, плюнул и вышел из кельи. Уходя сказал:
— Не отпущу тебя отсюда, пока не поклянёшься на Коране верности нашему роду, пока не отречёшься от этой змеи, порождённой Назар-Мергеном! Прошу вас, ишан, вразумите мальчишку. Если не даст клятвы, заприте его и подержите три дня и три ночи без еды.
После ухода разгневанного старца в келье на некоторое время воцарилось молчание. Ишан сопел, поглядывая на гостя. Якши-Мамед покусывал губы.
— Сын мой, — начал было вразумлять молодого хана ишан, но тот оборвал его:
— Не будет по-вашему, ишан-ага!
— Ну тогда сам аллах бессилен чем-либо помочь вам. Оставайтесь здесь и подумайте три дня и три ночи…
Ишан удалился. За дверью лязгнул засов.
— Старые собаки! Разложившиеся трупы! — бросил вслед Якши и стал оглядывать келью. Ни окна, ни отверстия, через которое можно было бы уйти отсюда. Взгляд его случайно упал на собственный нож, лежавший на ковре. Якши-Мамед схватил его и взвесил на руке. Дальше он знал, что ему делать…
Ночью, сквозь сон, ишан слышал лай собак, но встать поленился. Утром слуги доложили: Якши-Мамед проделал в стене дыру, вылез, поднял парус и уплыл со своими людьми.
СТРАШНЫЙ ПОДАРОК
Ранней весной войско прибрежных туркмен заняло позиции в междуречье Атрека и Гургена. Ожидая, что принц Максютли на обратном пути непременно «бросит» каджарские батальоны на атрекские селения и прибалханские аулы, Кият распорядился: весь скот перегнать к подножию Балхан и не дать врагу выйти на побережье. Сам Кият вместе с женой, ишаном Мамед-Таганом-кази и сотней нукеров переехал на Дарджу, поселился в живописном предгорном местечке Чандык, около Ак-мечети.
Дни стояли погожие. В Балханском заливе стоял оглушительный птичий гомон: утки и розовые гуси собирались в дальние края — на север. Пора цветения джузгуна и яндака настраивала людей на добрый лад.
Престарелый Кият, не выходивший всю эту зиму из своей тёплой юрты, обмяк душой и будто бы помолодел. Почти каждое утро вместе с Тувак-ханым садились они на коней и ехали в сопровождении джигитов к подножию гор полюбоваться яркими нарядами весны, насладиться благоуханием, а заодно посмотреть на отары и верблюдов. Завидев вдали чабанский шалаш, Кият-хан немедленно ехал к нему и, спешившись, приказывал напоить его свежим чалом. Иногда он сам или Тувак изъявляли желание отведать шашлыка. Тут приходили в восторг джигиты. Несколько молодцов скакали к отаре, выбирали двух-трёх молоденьких баранов и приступали к делу. Кият возвращался из таких поездок довольным, хотя и жаловался то на боль в пояснице, то на ломоту в суставах. После поездок приходил Мамед-Таган-кази. Сидели на ковре, беседовали о делах, обменивались новостями. Ишан, с явной неохотой, сообщил однажды о свадьбе Якши-Мамеда. Дескать, человек, приехавший с Атрека, был на тое и в числе знатных гостей видел заклятых врагов Кията, гургенских ханов.
После этого разговора хан вернулся в кибитку жены злой и подавленный. Сославшись на боль в пояснице, он снял с себя халат, рубаху и лёг на ковёр, вверх спиной. Тувак, успокаивая мужа ласковыми словами, принялась натирать его старую жилистую спину мазью. Хан не хотел выдавать истинной причины своего недомогания, но грудь его распирало от тоскливой боли и он, охая под ловкими сильными руками Тувак, сказал:
— На Атреке той был… Сын растоптал мою отцовскую волю…
Тувак от неожиданности отпрянула и тут же легла на бок, заглядывая мужу в глаза:
— Такая новость, мой хан, и ты до сих пор молчал!
— Плохую новость сразу не скажешь — язык не подчиняется, — со вздохом отозвался Кият.
Однако Тувак не очень-то огорчилась. Сердце её не кольнула игла обиды, скорее она почувствовала зависть. Представив себе влюблённых, тяжко вздохнула и коснулась пальцами бритой головы мужа:
— Хан, а почему ты боишься родства с Назар-Мергеном? Почему ты думаешь, что он перетянет твоего сына на свою сторону. Может, наоборот?
— О чём говоришь, Тувак-ханым! Разве я не знаю своего сына? Он смел в своих поступках, но слишком горяч и легко поддаётся соблазнам. Якши-Мамед не успеет и оглянуться, как окажется в стане персов.
— Нет, по-моему, он не такой. Ты плохо его знаешь, хан.
— А тебе его откуда знать? — Кият привстал с ковра, с неприязнью взглянул на жену.
— Женщина о мужчине знает всегда больше, чем мужчина о мужчине, — спокойно, с некоторым вызовом, ответила она.
Кият поморщился, сузил глаза:
— Ханым, не надо злить меня… Я и без того сегодня злой…
— Ах, вот оно как! Вот какая твоя любовь ко мне! — Тувак передёрнула плечами и вышла из юрты.
— Ханым, вернись! — властно крикнул Кият. — Вернись… Поговорим спокойно…
Тувак возвратилась.
— Значит, ты считаешь, что я зря?..
— Да. Я считаю, что ты зря обижаешь старшего сына, — довольная своей победой, ответила Тувак.
— Что же прикажешь делать?
— Хан, — усмехнулась она, — даже волки — и те не только бьют своих детёнышей, но и учат хитрости и уму. Отгони от себя гордыню и поучи сына, как ему жить с её отцом и всеми его родственниками…
— Ты, как всегда, мудра, моя газель, — скупо улыбнулся Кият, а про себя подумал: «Плохо дело, если жена не велела». У него не было и тени сомнения в своей правоте. В мире, конечно, много хитрости, но не хитрость и козни движут мир. Есть в жизни закономерности, против которых бессильны любые измышления. Коснулись они и его. Дети Кията давно уже зажили самостоятельно и теперь, окрепнув, словно молодые львы, заявляют о себе. А участь Кията — участь старого льва, которому придётся вобрать затупившиеся когти, щёлкать стёртыми клыками и уйти в обитель чёрных теней. Не ему одному уготована такая участь. Были люди познатнее и посильнее его. Фетх-Али-шах — царь-царей и тот тихо и безропотно испустил дух на руках у любимой жены Таджи Доулат, а трон его захватил один из внуков, Мухаммед, сын недавно умершего Абасс-Мирзы. И разве не закономерно то, что молодой Мухаммед-шах заявил о себе на весь мир тем, что выколол глаза своему родному брату Хасану Али, домогавшемуся шахского престола. Затем он усмирил и других претендентов, обложив все провинции новыми налогами. И тогда вторгся в пределы Туркмении, на благодатные земли гоклен…
Исторический роман Валентина Рыбина повествует о борьбе хивинских туркмен за независимость и создание собственного государства под предводительством известного туркменского вождя Атамурад-хана.Тесно с судьбами свободолюбивых кочевников переплетаем ся судьба беглого русского пушкаря Сергея. Проданный в рабство, он становится командующим артиллерией у хивинского хана и тайно поддерживает туркмен, спасших его от неволи.
Творчеству писателя Валентина Рыбина — автора поэтических сборников «Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести о пограничниках «Тайна лысого камня», — присуща приверженность к историческим темам.История зарождения великой дружбы русского и туркменского народов с особой силой волнует писателя. Изучению ее В. Рыбин отдал немало творческих сил и энергии. Роман «Море согласия» — плод напряженного труда писателя. Он повествует о первых шагах сближения русских и туркмен, о тех драматических событиях, которые разыгрались у берегов Каспия полтора столетия назад.
В новом романе писатель лауреат Госпремии ТССР им. Махтумкули В. Рыбин рассказывает о жизни Туркменистана с 1924 по 1945 год — время строительства социализма, первых довоенных пятилеток и периода Отечественной войны. Через трудные испытания проходят герои романа — братья Каюмовы — Ратх и Аман. Тесно переплетаются с их судьбой в судьбы красных командиров — Ивана Иргизова, Василия Чепурного, Сергея Морозова.Роман написан на основе подлинных событий.
Валентин Федорович Рыбин лауреат Государственной премий ТССР им. Махтумкули. В настоящую книгу вошли повесть «Царство Доврана» и рассказы «Берёг загадок», «Член кооператива», «Джучи», «Сотый архар».
Автор романа «Знойная параллель» — лауреат Государственной премии имени Махтумкули Валентин Рыбин известен читателям по сборникам стихов .«Добрый вестник», «Синие горы», «Каджарская легенда», повести «Тайна лысого камня», рассказам и историческим романам «Море согласия», «Государи и кочевники», «Дым берегов». Основная, главенствующая тема писателя — дружба народов. Вот и в новом романе В. Рыбина рассказывается о том, как зарождалась пролетарская дружба между русскими рабочими Подмосковья и туркменскими дехканами, о том, какую силу она обрела и как широко разлилась по всей стране.Роман «Знойная параллель» — произведение многоплановое, затрагивающее многие стороны современной жизни.
В романе лауреата Государственной премии Туркменистана им. Махтумкули, автора ряда исторических романов («Море согласия», «Государи и кочевники», «Перелом», «Огненная арена», «Разбег» и др.) вскрывается исторический пласт в жизни Закаспийского края 1912-1925 гг.Основной мотив произведения - сближение туркменских дехкан и русских рабочих, их совместное участие в свержении царской власти и провозглашении Туркменской Советской Социалистической Республики.Рецензент: доктор исторических наук А. А. Росляков.
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.