Гостья на собственной свадьбе - [33]

– А что значит эта фраза?

Чуть склонив голову набок, Маттео перевел:

– Ты нужна мне.

Эмма со стоном прижалась к его губам поцелуем. Когда Маттео сразу не ответил на него, ей захотелось расплакаться, но она тут же сообразила: он доволен тем, что Эмма теперь может и сама верховодить, контролировать ситуацию. Она обхватила его лицо ладонями, ее поцелуй стал жарче. Затем Эмма взяла руки Маттео и положила их на свою талию.

Несколько минут спустя Эмма уже стояла перед ним почти раздетая, в джинсах и бюстгальтере, а потом Маттео занялся с ней любовью на полу – страстно, отчаянно.

Но оба понимали, что очень скоро им придется расстаться.

За окном спальни тьма окутала Венецию. Через два часа должен начаться бал. Пора будить Эмму. Но Маттео хотелось еще немного полюбоваться ею, спящей с закинутыми за голову руками. Одеяло сползло Эмме на талию, и он смотрел, как мерно поднимается и опускается ее грудь идеальной формы, разглядывал соблазнительно приоткрытый рот с чувственно изогнутой верхней губой. Эта девушка изумительно прекрасна!

Ночи, проведенные в постели с ней, стали самыми искренними в его жизни. Эмма оказалась нежной любовницей, почти застенчивой. На каждое прикосновение ее взгляд отвечал восхищенным изумлением. Последние сутки они провели в объятиях друг друга, жадно насыщая свою страсть.

Маттео полюбил эту девушку и теперь не знал, что делать.

Она говорила, что не хочет заводить серьезные отношения. Может, со временем Эмма передумает? Но даже если это случится, вдруг она, полюбив его, однажды заявит, что уходит, разбив ему сердце?

«Да, я люблю ее, но никогда не признаюсь ей в этом, – решил Маттео. – Потому что иначе она рано или поздно меня бросит, а я этого не вынесу».

Эмма подвела тенями один глаз, посмотрела на получившийся результат в зеркало, затем зажмурилась и поморщилась, чувствуя, как от волнения сосет под ложечкой. Хватит мрачных размышлений! У них с Маттео осталось всего несколько драгоценных часов. Нужно с благодарностью ими насладиться.

Открыв глаза, Эмма увидела в зеркале Маттео, входящего в спальню. И сердце, и тело тут же отреагировали молчаливым зовом к этому мужчине, по коже побежали мурашки.

Маттео, одетый в смокинг, направился к Эмме, и с каждым его шагом ее пульс все больше ускорялся. Встав за ее спиной, Маттео коснулся распущенных волос Эммы.

– Я помогу тебе одеться.

Ей захотелось откинуть назад голову. Пусть его пальцы снова ласково коснутся ее волос, шеи, спины. Но Эмма мысленно приказала себе: «Начинай притворяться! Ну же! Веди себя жестко. Даже не смей снова верить в мечты!»

– Спасибо, но на этом платье застежка сбоку. Я сама справлюсь.

Маттео повернулся и прошел к стулу, обтянутому старинным гобеленом.

– Подожду здесь, пока ты готовишься к балу.

Эмма хотела возразить, но не смогла подобрать нужных слов.

Ее платье из розового шелка лежало на кровати: длинное, до пола, без бретелей, прошитое золотыми нитями.

– Отвернись!

Маттео провел рукой по влажным волосам.

– Пер карита! О небо! После того, что было между нами? Ты ведь шутишь, да?

– Это совсем иное дело.

– Почему?

«Потому что я чувствую себя такой незащищенной и уязвимой под твоим взглядом», – всплыл в голове честный ответ.

Но вслух Эмма произнесла:

– Не знаю, но я не хочу, чтобы ты смотрел, как я одеваюсь.

Маттео встал, подошел к окну и устремил в него взгляд. Эмма торопливо сбросила халат и начала надевать платье.

– У тебя красивое тело.

Она резко обернулась на эти слова, но Маттео по-прежнему стоял к ней спиной. Эмма поспешила прикрыть грудь корсажем и недоверчиво фыркнула:

– Вряд ли. По сравнению с теми обнаженными моделями, которых ты постоянно видишь.

Он немного повернул голову.

– Мне нет дела до того, как выглядят другие женщины. Я говорю, что твое тело меня завораживает.

В его голосе послышалась легкая нотка раздражения. Эмма игриво рассмеялась, пытаясь перевести все в шутку.

– Так и быть, я тебе поверю.

Маттео повернулся полностью и устремил на нее взгляд, в котором вспыхнуло предостережение.

– Я никогда не лгу.

Всем сердцем желая ему верить, Эмма опустила глаза и застегнула платье.

Она хотела промолчать, но у нее само вырвалось:

– Это обещание?

В комнате воцарилась тишина. Маттео пристально посмотрел на Эмму, а затем медленно кивнул. Раньше такой кивок показался бы Эмме высокомерным, но теперь, когда она лучше узнала этого человека, ей стало ясно, что в его сердце живет не высокомерие, а гордость и честь.

– Да, конечно.

Как же хотелось поверить Маттео, поцеловать его, найти нужные слова, чтобы выразить свои чувства к нему, наплевать на этот бал и провести оставшиеся часы наедине, в его объятиях! Но если Эмма так поступит, она снова позволит себе поверить в свои фантазии. Нельзя этого больше делать!

Подхватив подол платья, Эмма крутанулась вокруг себя.

– Ну как, прекрасный принц, меня пустят на бал в таком виде?

Маттео подошел к ней. Серьезность в его взгляде сменилась озорными искорками, губы растянулись в улыбке.

– Sei bellissima! Ты прекрасна!

В просторном бальном зале со стенами, покрытыми позолотой и фресками, оркестр играл вальс «Голубой Дунай». Сотни пар с закрытыми масками лицами кружились вокруг Маттео, а он, танцуя с миссис Сюэ и слушая ее рассказ о поездке в Верону, искал глазами лишь одну маску – ту, что вчера утром выбрала для себя Эмма. Наконец он увидел Эмму вальсирующей в объятиях мистера Сюэ. Она танцевала так, словно не касалась земли, – плавно, изящно, весело. Ее длинные волосы взлетали за спиной при поворотах. Люди поворачивались и смотрели на нее, зачарованные этой девушкой. Шелк ее платья переливался в свете люстр из муранского стекла, позолота на маске добавляла притягательности красоте Эммы.