Госпожа моего сердца - [4]

Ее тело было мягким, податливым и прохладным, в то время как он ужасно потел, жарясь на солнце в своих доспехах. Он побоялся оставить их без присмотра, а она уже целый день без передышки ходила от одного храма к другому, целуя святые мощи, молясь на коленях перед иконами Святой Девы Марии, плача и рыдая. Ее теперешняя мимолетная слабость, то, что она покорно прижалась к нему, болезненно напомнило Руку их счастливые времена, и ему стало еще хуже.

Он попытался отогнать невеселые мысли, а также вспыхнувшее в нем желание. Он даже стал молиться про себя, пока они пробирались в толпе вверх по небольшому подъему, направляясь к воротам. Но он не был так искусен в этом, как Изабелла. Она всегда умела говорить. Именно ее веселый и звонкий голос привлек его внимание на рынке в Ковентри. Прекрасный голос, который принадлежал хорошенькой дочке торговца, веселой хохотунье с доброй и обольстительной улыбкой. Как было прекрасно, хотя и странно, что именно он сумел завоевать эту чудную девушку, не имея ничего за душой, кроме планов на будущее и мечтаний. Словно они могли заменить им мясо и хлеб.

Но оказалось, что судьбой им было отпущено только несколько сладостных недель, когда они целовались и находили счастье в объятиях друг друга. Тогда Изабелла была так же страстна, так же желала его, как и он ее. Затем королевская армия двинулась во Францию, он был призван в ее ряды. Его посвятили в рыцари после битвы при Пуатье, и полный радужных надежд, счастливый, изнемогающий от желания, стремящийся поскорее забыться с ней, он вернулся назад, и к своему ужасу, обнаружил, что Бог избрал ее своей прорицательницей .

Целую неделю он силой заставлял ее быть ему женой, не обращая внимания на ее упреки, доводы и ругань, но вскоре Изабелла начала рыдать, и он понял, что дальше так продолжаться не может. Он собирался было побить ее — так советовал ему ее отец. И, надо сказать, он бы с радостью поколотил ее, особенно, когда она входила в религиозный раж. Но тут Изабелла вдруг начала умолять его отправиться в паломничество через груду обугленных развалин, которые представляла из себя Франция. И вот он оказался здесь, сомневаясь и недоумевая, выполнил ли он волю неба или прихоть своенравной женщины. Одно он знал определенно — его душа была полна горя, а тело — неудовлетворенного желания.

Они прошли между двумя коническими башнями и оказались во дворе огромных размеров, намного больше, чем в каких-либо замках, которые ему доводилось видеть. Весь двор был заполнен толпами людей: нищие, церковники, паломники… Клирики и знать устремлялись куда-то дальше, в то время как простые пилигримы, как они сами, бесцельно бродили и слонялись по двору или становились в длинную очередь, которая несколько раз огибала двор и кончалась у группы священнослужителей и клириков.

Изабелла начала дрожать в его руках. Она выскользнула из его рук и повалилась на колени. Мимо сновали тысячи ног. Она начала завывать, и люди стали поворачивать головы.

Рук уже не чувствовал стыда. Он начал привыкать к этому, да и вообще ее стенания и крики даже оказались полезными для них — — уже через четверть часа их проводили мимо более простых посетителей в сводчатые залы с огромными колоннами. Здесь тоже было много людей.

Многоголосый шум голосов заполнял помещение, своды которого были украшены золотыми прекрасными звездами, ярко сияющими на голубом фоне. Еще там были написаны красками изображения святых. Очарованный яркими красками и золоченым сиянием, он продолжал разглядывать помещение, когда его неожиданно пихнул какой-то клирик, и он упал на скамью. Изабелла, повернув голову, успела только посмотреть на него, и ее вместе со всеми сопровождавшими церковниками поглотила толпа.

— Изабелла! — Рук вскочил на ноги. Он стал проталкиваться туда, где она только что была. Изабелла. Ему обязательно надо было быть рядом е ней. Ее многие считали еретичкой. Ему нужно было быть с нею рядом и объяснять сомневающимся, недоверчивым и подозрительным. Он протолкнулся на свободное место и оказался внутри круга священнослужителей в торжественных богатых одеждах.

Облаченный в мантию и тонзуру писец поднял голову из-за аналоя, истец оборвал свою речь и, продолжая стоять на коленях у подиума, обернулся.

Рук стал быстро отступать и вышел из, зала церковного суда, не забыв при этом несколько раз поклониться. Выбравшись оттуда, он выпрямился и обнаружил, что был выше почти всех собравшихся. Это дало ему возможность смотреть поверх голов. Изабеллы нигде не было. Когда он собирался войти в какую-то боковую дверь, его остановил стражник, и делая вид, что не понимает французского языка Рука, жестом достаточно нагло указал ему на скамью. Рук окинул его злобным взглядом и повторил свой вопрос так громко, что почти закричал. Стражник ответил ему оскорбительным жестом и кивком головы указал на скамью.

В этот момент краем глаза Рук заметил какое-то сияние и машинально повернул голову. Ему показалось, будто солнечный луч отразился от блестящей поверхности и ударил ему в глаза. Толпа в этот момент схлынула, и на расстоянии двух копий от него он увидел женщину. Она глядела на него и стражника так, словно наблюдала за двумя сцепившимися дворняжками. Это была принцесса, а, судя по богатству ее платья и украшений, может быть, и королева. Ее окружали придворные, мужчины и женщины, сиявшие и сверкающие разноцветными лучами радуги или солнечного луча, преломившегося в стекле.