«Горячий свой привет стране родной…» - [4]

СТИХОТВОРЕНИЯ, НАПЕЧАТАННЫЕ В СБОРНИКЕ 1946 ГОДА

Мир огромен

Мир огромен, а слов так мало;

Не расскажешь никак обо всем.

Мысль, как будто пчелиное жало,

Шевелится в сознаньи моем.

Мир так беден, а сердца так много;

Счета нет драгоценным камням.

Если нищий придет, у порога

Постучится, попросит — я дам…

Жизнь, как ворон на старом погосте —

Брось его, облети мир кругом,

Посмотри вещим оком, а после

Расскажи обо всем…

1930

Осенний сад

Стать холодней и бесстрастней

Я не умею,

Старой и ласковой басней

Сердце согрею.

Снова отдамся обману

Вечного рая…

Шумно слетает к фонтану

Черная стая.

Легки пятнышки перьев,

Камни ограды,

Голые ветви деревьев

Просят пощады.

Мысли о праведном мире

В море сомнений,

Глупый опрос о квартире

В капле молений…

Ветер с мучительной дрожью

Бьется в аллее.

С мыслью о милости Божьей

Как-то теплее.

Океан

Где разметался ураган

На берегу гранитных скал,

Там злой, усталый океан

Свой древний возраст начертал.

Какая древняя тоска,

Какая страшная любовь,

Наверно, канула в века

Под рокот этих берегов.

И я, с притихшею душой

Вдыхая запах глубины,

Такой ничтожный и смешной,

Смотрю на эти валуны…

Уставший верить и любить,

Приди сюда и посмотри,

Чем нужно стать, чтоб победить

Слепое бешенство игры.

Взгляни на каменную ложь —

Она должна стереться в пыль,

Познавши жизненную дрожь…

Какая мощь, какая быль!

О ветре

Расскажи мне о веселых городах,

О горячем солнце в небе голубом,

О столетних птицах в пальмовых лесах,

О прозрачных рыбах в море островном…

Или хочешь, я поведаю тебе,

Отчего я стал угарный, словно дым,

Отчего так ветер жалобно в трубе

По ночам смеется голосом глухим.

Оттого, что этот ветер не один,

Потерявший свою родину в миру,

Много видел он безрадостных равнин —

Вот и холодно бездомному ему.

Скучно бедному над сонною землей,

Вот и вздумает наведаться ко мне,

Пошуметь в трубе, поплакать над собой,

Посмеяться о веселой старине…

До рассвета еще долго нам сидеть,

Не спеши, моя подруга, уходить —

На рассвете еще можно умереть,

Утро — злее ночи может быть.

Примиренье

Я простил тебе твои ошибки,

Как меня простит, наверно, Бог.

Тайну жизни от твоей улыбки

Я на память все-таки сберег.

И теперь на все богатства мира

Стал я и богаче, и бедней,

Без тебя холодная квартира

Стала как-то странно холодней…

Но живу, о прошлом не тоскуя;

Вспоминанье — мертвая зола,

И за то тебя благодарю я,

Что ты легкой поступью ушла.

Все пройдет

Все пройдет — так обычно в стихах

Говоря наизусть.

Все пройдет — в этих старых словах

Бесконечная грусть.

Все уйдет, улетит, убежит,

Все уснет навсегда.

Только памяти — каменных плит —

Не забыть никогда.

Только сердце отдаст свою дань;

Дорогому — прости…

Завтра утром в морозную рань

Надо снова идти.

Не сидят у потухших костров,

Вспоминая тепло.

Не жалеют несказанных слов,

Все, что было — прошло.

Песенка волн

Жизнь — коротенький миг,

Отблеск призрачных стран.

Необъятно велик

Океан…

Мы с тобой — две волны,

Мы мгновенье живем,

До гранитной скалы

Добежим и умрем.

Беспощадно и зло

Веют ветры над ней,

Много жизней легло

У зеленых камней.

Много смелых сердец,

Много дум молодых

Увидало конец

На обломках седых.

И спеша, и клубясь,

За тобой я бегу,

Но догнать я тебя

Все никак не могу…

Жизнь — коротенький миг,

Отблеск призрачных стран.

Необъятно велик

Океан.

1932

Город

Когда закат обнимет горы

Далекой дымкой облаков,

Тогда я выйду в тихий город

Бродить меж дремлющих домов.

Там на косые переулки

Ползет сиреневая тень,

Там воздух, дымчатый и гулкий,

Слагает песенную лень.

И чей-то говор запоздалый

Плывет над сонною водой…

О город, призрачно усталый,

Я не отдам тебя — ты мой.

Моя разорванная память

Тебя навеки сохранит —

И то, как пахнут твои камни,

И то, как твой закат горит.

Я вижу странные виденья,

Как неразгаданные сны,

Когда я чувствую плененье

Твоей прохладной тишины.

И я, как честный неврастеник,

Шепчу, усталый и смешной:

«Мой старый город, я — твой пленник,

Возьми меня, я твой, я твой».

Улица

У этой улицы нет ни начала, ни конца;

Она протоптана вечной нуждой.

Безымянная, она без лица,

Она озабочена только собой…

Но однажды я видел в темном окне

Одного полумертвого дома —

Две тени дрожали на лунной стене,

И кто-то шептался, так нежно,

Так чутко-знакомо…

Пусть эта улица без лица,

Пусть она знает ненастье —

Но и к ней, согревающее сердца,

Забредает человеческое счастье.

В этой глупой борьбе за кусок хлеба

Я умру или уеду в другие края.

Но будет долго смотреть в небо,

В далекое пустое небо,

Улица старинная моя!

Лестница

Молчанье улиц. Черные от скуки

Старухи смотрят взглядом старых сов.

В усталом доме шевелятся звуки

Давным-давно произнесенных слов.

На лестнице причудливые тени

Покажут время, как мои часы,

Знакомый кот, полуживой от лени,

Ко мне протянет редкие усы…

Ты встретишь молча. Я отвечу тоже

Глазами, полными горячих слов.

Молчанье улиц станет еще строже

От шёпота бессонных, черных сов.

1941

В порту

Соленый запах северных морей

Врывался песней в сонную погоду,

И вздрагивали цепи якорей,

Опущенных в коричневую воду.

На пристани кричала детвора

И душный мрак заглядывал в подвалы,

Где пили и шумели до утра

Какие-то красавцы и нахалы…

В гостинице, на третьем этаже,

Приезжий капитан с лицом пирата

Лежал в постели с книгой Беранже

И дым пускал весьма замысловато.

Звенели песни пьяных моряков

На белом пароходе из Панамы,