Городской дождь - [16]

— Простите, у меня украли пиджак.

Тощая девица в старательно сделанных кудряшках вытаращила на него глаза.

— Из какого номера?

— Из тринадцатого. Несчастливое число.

— Кто с вами жил?

— Я его не знаю. Молодой. Курносый…

— Курносый — это не фамилия, — сказала девица и принялась громко щёлкать страницами регистрационного журнала.

И тут выяснилось, что в тринадцатом, кроме Нефёдова, никто не записан. Девица смотрела на него всё теми же распахнутыми от ужаса глазами. А может, у неё всегда были такие глаза, не от ужаса, а от рождения?

— Вот, смотрите сами.

Нефёдов не стал смотреть в журнал:

— Не я же у себя украл пиджак!

— Я вам верю, но не записано!

— Значит, пустили его без записи. Пускаете неизвестных людей, а они пиджаки крадут!

— Я никого не пускаю, — обиделась девица. — Вчера не я дежурила. Вчерашняя смена сменилась.

Директора гостиницы, выслушавшего о происшествии, сразу пробил пот. Он вынул платок, вытер лысину и высморкался, а потом уж этого платка не прятал. Всё вытирался и кашлял горлом, не открывая рта. Однако первая его фраза ошеломила Нефёдова.

— Без пиджака на улицу пошли! Безобразие!

— Но вы, простите, тоже без пиджака, — жалобно сказал Нефёдов, сделав жест в сторону директорского живота, обтянутого тенниской с короткими рукавами.

— Мой пиджак дома висит, — убеждённо ответил директор. — Там его не украдут.

— А в командировке вы без пиджака не ходите? — добивался Нефёдов, как будто это сейчас было важное.

— Я по командировкам не езжу.

— Зато пускаете в гостиницу людей без документов.

Директор снова вытер платком обширную лысину, потом вдруг смягчился и сказал:

— Бывает… Вот вы сейчас тоже без документов. Приедете куда-нибудь на ночь, станете умолять…

И тогда Нефёдов попросил вызвать милицию. Девушка с испуганными глазами поставила телефон на барьер, за которым сидела. Директор безнадёжно сказал:

— Звоните…

Нефёдов набрал номер, подсказанный кем-то, потому что их уже окружили любопытные, и услышал высокий голос, ну прямо-таки дискант:

— Сержант Докторенко слушает!

Докторенко оказался низеньким и круглым, как шар, на коротких кривых ногах. Явившись в полной форме с планшетом на боку, он попросил Нефёдова подняться вместе с ним в номер и сначала написал протокол осмотра, указав, что номер имеет одностворчатую дверь с врезным замком, две кровати, обе помятые…

— Значит, в обеих спали! — вскрикнул Нефёдов.

— Не мешайте, товарищ, — попросил сержант. — Один человек тоже может на двух кроватях спать по очереди…

…шкаф, который пуст, круглый столик со скатертью, пепельницей и графином и ещё что-то. Дежурная, один из любопытных в роли понятых и сам Нефёдов подписали, что всё правильно. Потом Докторенко попросил всех выйти и стал заполнять другой протокол, в котором сначала записал адрес Нефёдова и что он живёт с женой Верой Семёновной, сыном Женькой и бабушкой.

— Бабушка ваша или внука? — спросил сержант Докторенко.

— Моя.

Он почему-то не поверил.

— Ваша бабушка или мама?

— Бабушка! — крикнул Нефёдов, уже выходя из себя. — Моя бабушка! Мама моей мамы!

— Значит, ещё живёт? — обрадовался сержант Докторенко, будто узнал о доброй знакомой. — Ясно.

— Скажите, а какое это имеет значение? — процедил сквозь зубы Нефёдов.

— Разное, — невозмутимо ответил сержант.

— Для чего вам моя бабушка?

— Указание сверху, — сказал сержант, перекладывая страницу протокола и показывая большим пальцем на потолок. — С тысяча девятьсот… не скажу точно, какого года приказано записывать всех родственников. Разные бывают дела.

— Пока вы записываете, — застонал Нефёдов, — вор сбежит за тридевять земель. Может, он сейчас на базаре? Может, в столовой сидит?

Сержант Докторенко без звука улыбнулся, подождал, пока перекипит пострадавший.

— Вы нервный человек, я заметил, — похвалился он своей наблюдательностью. — Преступник не дурак, чтобы с вашим пиджаком в столовой сидеть или сразу мотать на базар. Ну, зачем ему базар, когда в вашем пиджаке, как вы говорите, были наличные деньги? Преступник, если хотите знать, самый умный человек. — Тут сержант Докторенко спохватился, что сказал вроде не то, и добавил: — В своём деле, конечно. Успокойтесь.

И Нефёдов понял, что в этом деле самый глупый он, глупее преступника, и уж, само собой, глупее сержанта Докторенко. А тот со слов Нефёдова уже излагал обстоятельства происшествия и спрашивал:

— Украли один пиджак?

— Нет. Ещё портфель с полотенцем и всяким барахлом, но это неважно.

— Кому неважно?

— Мне неважно, — снова вспылил Нефёдов. — Старый портфель с барахлом. Чёрт с ним! Мне пиджак нужен!

Сержант Докторенко хмыкнул:

— Во-первых, нам всё важно. Портфель — примета. Во-вторых, почему сами-то отказываетесь от того, что у вас украли? Подозрительно.

Нефёдов замолчал и приготовился отвечать только на вопросы.

— Опишите ваш портфель и всё, что было внутри.

Описали. Сержант взял третий лист.

— Давайте приметы.

— Вора?

— Соседа. Вором его ещё назвать нельзя. Не доказано.

— Курносый, — устало вздохнул Нефёдов.

— В Ливнах половина людей курносых, — проворчал сержант Докторенко. — Посмотрите на меня. Ещё что-нибудь. Как одет?

— Да он голый лежал! Под простынёй. Я его и не видел толком. Ноги черноволосые.