Городская девчонка - [19]

— Парень из НАСКАР достаточно хорошо соображает, чтобы носить штаны на пуговицах, — заявил Хукер.

Мы с Джуди улыбнулись. Парень из НАСКАР способен оценить юмор.

— Думаю, тут есть, от чего оттолкнуться, — сказал Джуди. — В газете не дан адрес Марии, так давайте начнем с сигарных фабрик. Их не так уж много. Все они находятся в Литл Гавана[11], около Семнадцатой и Калле-очо[12].

Хукер использовал мост Козуэй, чтобы попасть из Майами-Бич в Майами. Он развернулся, пересек реку Майами и уперся в юго-запад Восьмой улицы. Теперь мы находились в районе, где предприятия рекламировались на испанском и английском языках. Sopa de pescado, camerones, congelados[13]. Улица была широкой, а здания низкими, с фасадами в стиле торгового ряда. Из тротуаров местами прорастали чахлые пальмы. В Саут-Бич «порше» был в порядке вещей. В Литл Гавана мы выделялись на общем фоне. Это земля семейных «седанов». Была вторая половина дня, воздух стал горячим и густым. Он прилипал к моему лицу и путался в волосах. Эдакий Макдональдов молочный коктейль из воздуха. Приходится потрудиться, чтобы втянуть его.

Хукер повернул «порше» на Семнадцатую и подъехал к бордюру.

— Вот мы и прибыли, — сообщил Хукер. — Сигарная фабрика номер один.

Я из Балтимора. Фабрики большие и шумные. Расположены в промышленных зонах. Наполнены ребятами в касках. Производят детали машин, керамические трубы, провода, металлопрокат. Так что я оказалась совершенно не готова к виду сигарной фабрики.

Сигарная фабрика была длиной в полквартала, за большими зеркальными окнами наблюдалась закулисная деятельность. Один конец фабрики был целиком отдан под розничный магазинчик. В другом конце шесть женщин сидели за отдельными столами. Рядом со столами стояли бочонки с табачными листьями. Женщины выбирали табачные листья и скручивали в сигары. Мужчина стоял, присматривая за процессом. Этот мужчина и женщины курили сигары. Они разом подняли головы и улыбнулись, увидев, что мы за ними наблюдаем. Это служило молчаливым приглашением. Заходи и купи сигару.

— Я подожду здесь, — сказал Джуди. — Брайан очень чувствителен к дыму.

Хукер не спеша зашел и стал восхищаться некоторыми табачными листьями. Потом купил сигару и спросил одну из женщин о Марии Раффлес.

Та честно ответила «нет». Мария не работала здесь. Это было тесное сообщество. Они слышали, что она пропала. Женщина полагала, Мария работала на Национальной сигарной фабрике на Пятнадцатой.

Мы забрались в «порше», и Хукер поехал на Национальную сигарную фабрику. Снова там находился маленький розничный магазин. Рядом с магазином, в окне виднелись женщины, скручивающие сигары. Там было шесть столиков. Но только пять женщин.

Я последовала за Хукером в магазин и отступила назад, когда одна из женщин подскочила и завизжала при виде Хукера.

— О, Боже! — вопила она. — Я знаю тебя. Ты… как там тебя!

— Сэм Хукер? — подсказал он.

— Да. Точно. Ты Сэм Хукер. Я твоя большая фанатка. Огромная. Я видела тебя по телевизору, когда ты разбился в Лоудоне[14]. Я начала плакать. Я так волновалась.

— Я въехал в стену, — пояснил Хукер.

— Я тоже это видела, — сказала я ему. — Ты выпендривался, вот и заработал аварию.

— Я думал, ты не смотрела НАСКАР, — сказал мне Хукер.

— НАСКАР смотрит моя семья. Я находилась в доме, лопала ужин на халяву и вынуждена была смотреть.

Ладно, ну может быть, иногда я все еще наслаждаюсь НАСКАР.

— Кто она? — женщина хотела знать.

— Понятия не имею, — заявил Хукер. — Она таскается за мной повсюду целый день.

Я ткнула его в плечо, на пару дюймов он отлетел.

— Ой, — сказал Хукер, но с ухмылкой на лице.

— Александра Барнаби, — представилась я, протягиваю руку. — Я ищу Марию Раффлес.

— Роза Флорез, — отозвалась она.

Роза была с меня ростом, но более круглая. Полная круглая грудь. Круглые коричневые глаза. Покрасневшие круглые щечки. Круглая попка как у Дженифер Лопез. Маленький мягкий валик жира обернул ее талию. У нее была светлая для кубинки кожа и коричневые коротко подстриженные волнистые волосы. Сложно назвать ее возраст. Возможно, от сорока до пятидесяти.

Она была одета в белую трикотажную рубашку с V-образным вырезом, открывавшим глубокое декольте, и джинсы, закатанные на лодыжках. Если вы засунете четвертак в Розину ложбинку и перевернете Розу вверх тормашками, то четвертак не выпадет. Она носила туфли на четырехдюймовых каблуках с открытым носом из прозрачного пластика, которые щелкали при ходьбе. На ней был минимум макияжа, и от нее сильно пахло цветочными духами.

— Марии здесь нет, — сказала Роза. — Она не появлялась здесь всю неделю. Должна вам сказать, я вообще-то волнуюсь. На нее это не похоже, пропускать работу. И не звонить. Мы были настоящими близкими подругами. Она бы мне сказала, если бы собралась уехать.

— Ты была с ней в клубе?

— Нет. Я не хожу в такие клубы. По большей части я провожу время в Майами. Мария обычно не посещала такие клубы. Она кубинка, знаете ли. Она всегда жила в этом районе. И вот в один прекрасный день пару месяцев назад она решила, что хочет быть поближе к пристани на Саут-Бич. На Кубе когда-то она жила в маленьком городке прямо возле воды. Она сказала, что скучает по дайвингу и прогулкам на лодке с тех пор, как живет здесь. — Роза понизила голос. — Я думаю, она также стремилась сбежать с сигарной фабрики. Полагала, что, может быть, встретит кого-нибудь и получит работу на яхте. Я полагаю, поэтому она начала ходить в клубы. Она была хорошенькой. Могла пройти бесплатно и посмотреть на богатых мужчин с яхтами. И была помешана на дайвинге. Вечно рассматривала морские карты. Постоянно говорила о дайвинге.