Городок ледяных скульптур - [2]

Серия прервалась на самом пике событий.

Тетя Дора огорченно всплеснула руками, закачала головой, а бабушка тяжело поднялась, с силой растирая поясницу сухонькими ручками, и заспешила в кухню, - проконтролировать варево в кастрюльке и в очередной раз снарядить чайку. Забулькала выливаемая вода: считалось, что повторно кипятить ее чрезвычайно вредно для здоровья ("... это же получается настоящая мертвая вода, Лёка, запомни раз и навсегда!.."), загудел кран, звякнула крышка стародавнего чайника с облупленным носом.

Тетя Дора крутанулась по комнате, переложила что-то на этажерке, поправила кружевную салфетку на телевизоре, подровняла стопочку книг на тумбочке в изголовьи своего диванчика. Леонид потихоньку листал книгу и искоса поглядывал на тетю, - та явно собиралась, но никак не решалась что-то сказать. Да так и не собралась: бабушка позвала внука в кухню и там принялась расспрашивать о делах на работе, словно он не докладывал ей обо всем ежевечерне по телефону.

Подоспел чай.

К столу прикатила тетя Дора, все степенно выпили по чашечке. От добавки Леонид отказался, но сам галантно наполнил чашки старушкам, пододвинул вазочку с печеньем. Они чаевничали всегда обстоятельно, с толком, с удовольствием, часто наполняя розеточки непременным смородиновым вареньем.

Возник разговор все о тех же коллизиях телевизионной жертвы свежепросмотренной серии. Леонид не удержался от язвительных комментариев, и был тут же в два голоса сурово осужден. ("... ты еще совсем мальчик, Лёка, и не понимаешь, как можно переживать из-за сложных жизненных ситуаций..."). Мальчик, которому недавно сравнялось тридцать пять, скептически похихикал и привычно уступил.

За окном немного просветлело, метель успокоилась, и снег - реденький и безобидный - падал уже почти отвесно. Леонид засобирался восвояси. Снова запускается процесс одевания - зашнуроваться, застегнуться, завязаться; в опустошенную сумку опускается баночка все того же варенья ("...ну и что же, что еще не доел последнюю банку... запас, Лёка, карман не тянет...").

... А на следующий день было воскресенье.

Ветра нет, солнце сияет, - красота! Словно и не было вчера отчаянного метельного буйства.

По телевизору шли местные утренние новости. В самом конце программы рекламировались "зимние потехи на Потехином острове". По соседству с законсервированными до летнего сезона аттракционами устроены горки, каток, городок ледяных скульптур и еще какие-то снеговые забавы. Тут же - при катке - теплые раздевалки с прокатом, соответственно, коньков, и еще поблизости кафе "с широким ассортиментом горячих и холодных блюд". Видеоряд продемонстрировал лихую троицу мчащихся по обледенелому скату румяных ребятишек и пару таких же румяных (или нарумяненных) фигуристых девах на фигурных же коньках.

Леонид к рекламе отнесся внимательно. Настолько внимательно, что сразу по ее окончании выключил телевизор, основательно оделся (да-да, все те же шнурки, завязки, застежки и даже - ликуй, бабушка! - нелюбимый свитер), да и отправился прямым ходом на Потеху, благо, что ходу ему было всего-ничего: минут пятнадцать. С собой же Леонид захватил полиэтиленовый пакет (не к бабушке же идет!) со вчерашней банкой варенья, - зайти после прогулки к Валентину, приболевшему на днях приятелю из соседнего отдела.

Действительно, наличествовал в указанном месте каток с раздевалкой, из дверей которой как раз вывалилась целая команда... нет, отнюдь не пышнотелых красоток, а вовсе даже ледащих подростков. Были и горки, полные визжащей извалянной в снегу мелкоты, среди которой затесался почтенного возраста гражданин, чем-то весьма разгоряченный и потому легко обретший детское самоощущение. Возможно, он уже ознакомился с рекламированным "широким ассортиментом" недалекой кафешки.

Леонид постоял немного у кромки ледяного поля, с сомнением оценивая свои потенциальные возможности конькобежца (не говоря уж - фигуриста). Когда-то давно, в период школьничества, он довольно уверенно чувствовал себя на льду, и даже поигрывал в хоккей на ближайшем пустыре, где каждую зиму окрестная пацанва заливала небольшой каточишко и самозабвенно махала умотанными изолентой клюшками. Правда, бабушка быстро пресекла эти, как она их назвала, спортивные безумства, ссылаясь на его, лёкины, криминальные гланды, миндалины и что-то там еще, сейчас уже трудновспоминаемое из ухогорлоносного (или -носового?) набора.

Не найдя в себе достаточно решимости, чтобы отправиться в прокатный пункт за коньками, Леонид медленно зашагал в обход горок, то и дело оскальзываясь на раскатанных ледяных дорожках.

Миновав опасную зону, он вышел на берег замерзшей *************. Летом здесь был пляж, а сейчас на этом месте расположилась обширная компания состряпанных изо льда фигур. Тут были исполинский Заяц и недоросль-Слон, конусообразные дед Мороз со Снегуркой, озверело скалящийся Конек-Горбунок и Дракон с добродушной сонной мордой, выводок похожих на грибы пузатых Гномов и целая толпа прочих дежурных сказочных персонажей и представителей фауны.

Здесь было немноголюдно: щелкали фотоаппаратами четверо туристов явно зарубежного вида, да удивительно долговязая бабуля выгуливала парочку шарообразных внуков, вооруженных одинаковыми деревянными лопатками ядовито-зеленого цвета.