Аркадий Валентинович находился в самом сладком предутреннем сне, когда холодная влажная кожаная нашлепка бессовестно вырвала его из объятий старины Морфея.
Нашлепка находилась на оконечности собачьей морды и называлась мочкой носа. Нос же, соответственно, принадлежал немолодому псу, гордо именуемому Тавром (он же, в зависимости от ситуации, Князь Потемкин Таврический, он же Таврюха, он же Тавроид, он же Мино-Тавр, он же Стервь Хвостатая). Пес являлся представителем славного племени немецких овчарок и имел самого солидного вида документ о чистейшем арийском происхождении, возносящемся своими корнями к легендарному Урану фон Вильдштайгерланд, о чем лично сам не имел не малейшего представления, в связи с чем, очевидно, и позволял себе такие бессовестно плебейские поступки, как посягательство на священный сон своего хозяина. Некоторым оправданием такого антиобщественного поведения мог служить только почтенный возраст указанного Тавра, неизбежно приводящий к возникновению определенного рода проблем с функционированием неких жизненно важных систем организма.
Короче говоря, собаке срочно требовалось на улицу, о чем она и явилась сообщить сладко спящему хозяину.
Попытки Аркадия Валентиновича перевернуться на другой бок и проигнорировать недвусмысленный намек Тавра (явно перешедшего сейчас в разряд "Стервь Хвостатая") оказались наивными и исходно обреченными на провал. Потеряв возможность дотянуться носом до хозяйского тела, пес приступил к акустическим воздействиям, начав издавать ноющие звуки. Тонкий скулеж, переходящий в заунывное подвывание, выдержать было бы трудно даже под общим наркозом, и Аркадий Валентинович сдался.
Отбросив рывком одеяло, он перекатился к краю дивана и сел, спустив ноги на ковер. Тавр выразил свое одобрение хрипловатым тявканьем и рванул в коридор, поближе к выходной двери. Там он продолжал выражать свое физиологическое нетерпение нервным постаныванием.
- Это не собака, а какая-то... аденома простаты, - расширил спектр поименований своего пса Аркадий Валентинович, отчаянно зевая и с трудом преодолевая соблазн снова завалиться на подушку. - Слышь ты, аденома?
Свежеокрещенная Аденома отчетливо скребнула лапой дверь.
Медлить было опасно.
Аркадий Валентинович спешно натянул брюки и носки, поверх спальной футболки накинул теплую клетчатую рубаху и вышел в коридор. Тавр всем видом выразил крайнюю степень нетерпения, граничащую с недержанием.
Через пару минут счастливый пес облегчался у ближайшего кустика возле подъезда, а его хозяин, присев на лавочку, - постоянное место тусовки местных старушек, - воевал с ремешками второпях незастегнутых сандалий.
Справились они со своими делами одновременно.
Тавр тяжело затрусил через пустой - по причине раннего часа - двор, сосредоточенно обновляя метки в стратегически важных местах. Аркадий Валентинович потихоньку отправился вслед за ним, ощущая, как утекают из организма последние остатки сна. Возвращаться в постель явно не имело смысла. Логичным показалось следующие решение: пока улицы пусты, осуществить полноценную прогулку с собакой, тем более, что утро выдалось чудесным и свежим, а вот день обещал оказаться знойным. А после обеда можно было бы плотненько задернуть шторы и душевно вздремнуть, как и положено уважающему себя пенсионеру.
Двор выходил прямо на набережную.
Аркадий Валентинович с Тавром прошлись вдоль парапета и как-то незаметно свернули на дамбу, соединяющую "большую землю" с Потехиным островом.
Тавр, задрав седеющую морду, с интересом принюхался к окружающим запахам и сосредоточенно затрусил на "Потеху". Хозяин возражать не стал и неторопливо отправился вслед за ним.
На "Потехе" было так же пустынно. Недвижимо возвышались яркие громады аттракционов; кафе-"стекляшки", ларьки и кассовые будки были заперты. Только долговязый парень в замурзанном зеленом комбинезоне лениво чиркал метлой на одной из дорожек около небольшого павильона с пляшущими буквами над входом. Буквы образовывали надпись: "Зал кривых зеркал".
- До королевства, стало быть, масштабом не дотянули, - рассудил Аркадий Валентинович, присаживаясь на одной из лавочек. Тавр подбежал, сунулся носом и снова отправился изучать окрестности.
Вдали в разных концах набережной стали появляться бегущие фигурки.
- Тренируется народ, заряжается, - одобрительно прокомментировал Аркадий Валентинович, привыкший за годы одинокого житья в обществе Тавра выражать свои мысли вслух.
Долговязый подметальщик, оказавшийся уже не очень далеко от него, обернулся и громко переспросил:
- Что?
- Да нет, это я сам с собой, - объяснил Аркадий Валентинович. - Бегает народ, говорю, спортом занимается. Молодцы, я считаю. Здоровый, как говорится, дух. Кто с утра за сигарету, за кофеин... а эти бегом. Очень похвально!
Парень молча кивнул головой и снова принялся скрести асфальт.
- У тебя вот тоже работа здоровая, - решил продолжить тему Аркадий Валентинович. - На свежем воздухе, физическая...
- Да уж не химическая! - неожиданным басом отозвался вдруг подметальщик.
Это была шутка, и Аркадий Валентинович с готовностью хохотнул. Почему не поддержать человека? Юмор - это тоже здоровый дух.
