Города власти. Город, нация, народ, глобальность - [150]
У капитализма колонистов характерный для него дерзкий – или просто нуворишский – характер в силу огромных прибылей, извлекаемых из той или иной новой страны. Как мы отмечали, небоскребы возникли в Америках, распространившись из Нью-Йорка и Чикаго в Монреаль и Торонто, а затем просочившись в Мехико, Сан-Паулу и Буэнос-Айрес, прежде чем как-то внедриться в Евразии (за пределами СССР) или Африке. Однако политика колонистов во времена Британской империи и после ее распада породила новые специализированные политические столицы, которыми не руководил капитал.
В Вашингтоне американский конгресс до сих пор сохранял строгие правила. Вероятно, это единственный крупный американский город, в котором политическая власть держит в узде девелоперов. Но в отличие от других специализированных политических столиц Вашингтон, как мы видели в вышеприведенной табл. 3, также вполне включен в общие корпоративные сети. Будучи резиденцией Всемирного банка и МВФ, Вашингтон к тому же наиважнейший «командный пункт» глобального экономического управления.
В Латинской Америке примечательно отсутствие небоскребов в модернистской столице Бразилиа, и это подтверждает мой предшествующий довод о том, что архитектурный модернизм не обязательно связан с небоскребами. Бразилиа стала крупным городом, но она – национальная столица большой страны, сосредоточенной на себе. Как и Берлин, она живет насыщенной национальной жизнью, но без глобалистских устремлений. В списке небоскребов отсутствует Бразилиа, но зато присутствует Панама, в которой начиная с 2010-х годов было построено 18 небоскребов высотой более 200 м. Небоскребы американского и иностранного финансового капитала, как и капитала индустрии развлечений, заслонили островок национального центра.
Мехико – вот настоящий вертикальный город в Латинской Америке, самый главный из всех городов Южного полушария, не только столиц. Хотя первые латиноамериканские небоскребы выше 100 м и более были построены в 1920-е и 1930-е годы в Буэнос-Айресе и Сан-Паулу, «Торре Латиноамерикана», принадлежавшая одноименной страховой компании, с середины 1950-х была долгое время самым высоким зданием в Латинской Америке, построенным достаточно хорошо, чтобы практически без повреждений пережить землетрясение 1985 г. После неолиберального поворота 1988 г. и Соглашения о свободной торговле с Северной Америкой 1994 г. стремление к глобализму материализовалось в Мехико в двух районах: в новом деловом районе Санта-Фе и в вертикальной трансформации одного из главных проспектов города Пасео-де-ла-Реформа, который представляет «все то, чем этот город и эта страна желали быть в новые времена», как сказано в официальном туристическом гиде[686]. И это не просто рекламное преувеличение. Как отмечалось ранее, Пасео был парадным местом национальной и либеральной иконографии последней трети XIX в. В середине проспекта были воздвигнуты большие статуи Колумба и последнего ацтекского императора Куаутемока; на низких пьедесталах вдоль тротуаров стояли памятники более мелким фигурам из пантеона мексиканского либерального национализма. В честь столетия восстания против Испании на высокой колонне дальше по улице был поставлен Ангел Истории, превращенный в Ангела Независимости. Позднее колонну объявили Алтарем Родины. К проспекту прилегает также памятник экономическому национализму 1952 г. постройки, Fuente de Petróleos (Нефтяной фонтан), поставленный в память о национализации нефтяной промышленности в 1938 г. С 1984 по 2003 г. самым высоким зданием в Мексике была Исполнительная башня государственной нефтяной компании Pemex.
Сегодня главный проспект можно было бы назвать Paseo del Nacionalismo al Globalismo, Проспектом перехода от национализма к глобализму. Достаточно пройтись в юго-западном направлении вдоль трехполосного проспекта, желательно воскресным утром, когда нет машин, от Глорьета Симон Боливар, и вы увидите, как национальная иконография все больше заслоняется международными отелями и корпоративными небоскребами[687]. Так, Розовая зона – некогда богемный квартал, предположительно получивший название от песни Эдит Пиаф «Жизнь в розовом свете», – стала ареной сражения, на которой корпорации борются если не за мировое, то хотя бы за региональное или национальное лидерство по высоте. С 2003 по 2010 г. латиноамериканским чемпионом, а до 2016 г. и национальным, являлась «Торре Майор». Ее застройщиком был Поль Райхман, тот самый Райхман, что стоит за Канэри-Уорф и компанией Olympia and York. В феврале 2016 г. испанский банк BBVA открыл поблизости «Банкомер Тауэр», которая – после добавления к первоначальному проекту пяти метров – обогнала по высоте башню Райхмана, но, скорее всего, лишь на месяцы, а не на годы. Быстрым ходом идет строительство и планируется открытие «Торре Реформа», которая на 10 или 11 м выше.
