Город заката - [29]

Шрифт
Интервал

Утром я позвонил в службу спасения, и там
мне дали телефон слесаря. Он приехал,
выбил замок, вставил новый и выдал
три новых ключа. Расплачиваясь, я был
неописуемо рад, что повлияло на чаевые.
И вдруг понял, что давным-давно, с самого
              детства,
я так не радовался жизни. «Господи, какое
              счастье», —
подумал я, провожая мастера до машины.
              А вернувшись,
я включил радио и услышал, что Гилад Шалит
спустя пять лет заключения в зиндане
был встречен отцом на границе с Египтом.
«Какое счастье! — снова решил я. — Словно
весь мир выбрался из темницы.
А что до убийц, то Господь их и так покарает.
Ему стоит только послать ангелов возмездья или
агентов Моссада — между теми и этими
зазор невелик». Весь день прошел превосходно,
в тихой радости, и только,
когда вечером прибирался,
поднял с порога погнутый ключ —
твой ключ, что ты оставила в моем сердце.
Но нынче я избавился от него, я
зашвырнул его за забор и не услышал,
как он звякнул об асфальт, как если б
я кинул его в безвоздушную пропасть.

62

МНОГОЕ, ПОЧТИ ВСЁ

Проще забыть свое имя, чем этот город.
Воздушный, светлый, его камни раскалены
              добела Богом.
Он дрожит от осенних праздников от песен
покаяния, радости и прощения,
от флагов, полощущихся ветром, от стаи
              скворцов,
певучей тучей развевающейся над
              черепичными крышами.
На улицах порой некуда упасть яблоку,
будто вся Франция, весь Манхэттен
прибыли сюда насладиться отчизной;
каменистыми пляжами Кинерета,
песчаной подушкой Средиземноморья.
И чернильно-синее море предстает взгляду,
который направлен из глубокой
обдуваемой тени древнего портового сарая:
безупречно резкая линия горизонта и снопы
              солнца,
завалившие пляж до неба. Там и здесь стучат
пляжным бадминтоном: «В Багдаде все спокойно!»
И море выглядит в точности как на картинах
Юрия Егорова — ослепительным шаром обратной,
усеянной бликами волн перспективы. Закат
затопляет горизонт, и красные флажки на тросе
в запретных для плаванья местах трепещут
              языками
прозрачных ньюфаундлендов, стерегущих
              купальщиков.
Я жил там — в этом воздухе, полном ангелов,
в этом щекочущем, будто пронизанном стаей
              стрекоз,
воздухе. Временамй оказывался под полной луной
              на горе
в одиночестве, спускаясь, чтобы подняться
              на другую
иерусалимскую гору, чье подножье облеплено
              горящим
планктоном окон; в каждом хотелось пожить.
Что мной было взято на память об этом городе,
что хранит ручей времени? — н
а дне его — камушки воспоминаний. Не скоро
время обточит их. Я спускаюсь к ручью и
становлюсь на колени, чтобы,
задыхаясь от жажды, напиться всласть
ослепительного забвенья.
Никогда не привыкну к мысли,
что мертвых так много: Мамаев курган,
поля подо Ржевом, Аушвиц, Треблинка, Дахау —
сгустки молчания. О, какой неподъемный
монолит молчания! Ни голоса, ни шепота оттуда.
Как трудно молиться в такой тишине.
Как непомерна тяжесть слова.
Так, значит, вот как выглядит небо
со дна древней могилы, заросшей маками!
Я плыву в тишине, и тлеющие закатом
              верблюжьи горы
пропадают во тьме востока.

63

ТОРЖЕСТВО

I
Мир завершен был только в двадцатом веке.
              Нынче
он стоит по грудь в безвременье, и голова
еще ничего не знает о потопе, о хищных
              рыбах,
но вода уже подобралась к губам,
и, слегка отплевываясь от брызг, они говорят
о двадцатом веке. О том, что этот век был
              последним
и теперь осталось только вырасти, выйти
на мелководье, го есть повзрослеть, осознав,
что двадцатый век был веком апокалипсиса.
Иначе мы все утопнем.
II
Власть в мире слишком долго была в руках теней.
Беда началась задолго раньше — с братоубийства
вассальных соперничеств, иудовых поцелуев,
опричнины, разинщины, пугачевщины,
реформ Петра на человеческих костях,
бироновщины, декабристов, крепостничества,
Японской войны — Цусимы, Порт-Артура,
              погромов,
с начала Первой мировой, с начала революции,
Гражданской войны, Брестского мира,
              коллективизации,
голода, Большого террора, баварской пивной,
хрустальной ночи, Катыни, Ржева, Мамаева
              кургана,
войны, войны и победы, борьбы с космополитами,
врачами, генетиками, диссидентами…
              В результате Родина
окончательно превратилась из матери в мачеху
и низвела образ человека, сделала всё возможное,
чтобы сыны ее перестали ее любить.
III
Нелюбовь к матери — одно из самых
тяжких чувств — приводит к тому, что любовь
замещается ненавистью к себе и к другому.
Ненависть есть страх, а он близок к смерти,
ко лжи, небытию, ко всем тем стражникам,
что служат поработителям. Двадцатый
век оглушил и полонил человечество.
Теперь надо выйти из рабства. Накормить
Третий мир — обогреть, обучить, вылечить.
Привести к Аврааму его сыновей — Ишмаэля
              и Ицхака.
IV
Что оставило нам в наследство
удобрившее забытье столетие?
Сонм исключений для
подтверждения правил.
Но первым делом двадцатый съел девятнадцатый.
Вместе со всеми идеями света,
верой в будущее и человека,
который отныне уже никогда, никогда —
ни через сто, ни через двести лет не станет
человеком. Дизель съел паровую машину.

Еще от автора Александр Викторович Иличевский
Справа налево

Александр Иличевский (р. 1970) — российский прозаик и поэт, лауреат премий «Русский Букер» («Матисс») и «Большая книга» («Перс»).Новая книга эссе Александра Иличевского «Справа налево» — о вкусах и запахах чужих стран (Армения и Латинская Америка, Каталония и США, Израиль и Германия), о литературе (Толстой и Достоевский, Платонов и Кафка, Бабель и Чехов), о музыке (от Моцарта и Марии Юдиной до Rolling Stones и Led Zeppelin), обо всём увиденном, услышанном, подмеченном — о том, что отпечаталось в «шестом чувстве» — памяти…


Перс

В новом романе букеровского лауреата Александра Иличевского молодой ученый Илья Дубнов, гражданин США, после тяжелого развода с женой отправляется на Каспий, в места своего детства. Там, на задворках бывшей советской империи, он встречает школьного друга, Хашема Сагиди, выходца из Ирана. Природный человек, он живет в заповеднике, обучает соколов охоте. В степи он устраивает вместе с егерями своеобразный фаланстер — Апшеронский полк имени Велимира Хлебникова, несущий зерно новой веры…


Львиные ворота

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Чертеж Ньютона

Александр Иличевский (р. 1970) – прозаик и поэт, лауреат премий «Русский Букер» («Матисс») и «Большая книга» («Перс»). Герой его нового романа «Чертеж Ньютона» совершает три больших путешествия: держа путь в американскую религиозную секту, пересекает на машине пустыню Невада, всматривается в ее ландшафт, ночует в захолустных городках; разбирает наследие заброшенной советской лаборатории на Памире, среди гор и местных жителей с их нехитрым бытом и глубокими верованиями; ищет в Иерусалиме отца – известного поэта, мечтателя, бродягу, кумира творческих тусовок и знатока древней истории Святой Земли…


Анархисты

«Анархисты» – новый роман Александра Иличевского, лауреата премий «Большая книга» и «Русский букер», – завершает квадригу под общим названием «Солдаты Апшеронского полка», в которую вошли романы «Матисс», «Перс» и «Математик».Петр Соломин, удачливый бизнесмен «из новых», принимает решение расстаться со столицей и поселиться в тихом городке на берегу Оки, чтобы осуществить свою давнюю мечту – стать художником. Его кумир – Левитан, написавший несколько картин именно здесь, в этой живописной местности.


Небозём на колесе

Герой романа «Небозём на колесе», покинутый любимой, пытается зачеркнуть прошлое – меняет квартиры, скрывается от знакомых. Но, не в силах освободиться от мыслей о ней, разыскивает – она работает психологом в хосписе. Он погружается в атмосферу клиники, становится ее пленником…


Рекомендуем почитать
Вокруг Света 1972 № 01 (2376)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вокруг Света 1984 № 01 (2520)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Вокруг Света 1990 № 09 (2600)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Дунайский лоцман

Победитель соревнования по рыбной ловле "Дунайской лиги" Илиа Бруш объявляет о намерении спуститься по Дунаю от истока до устья, и обойтись при этом исключительно плодами рыбной ловли. Занимательное начинание несколько осложняется тем, что именно сейчас на всем протяжении реки полиция разыскивает таинственную банду, занимающуюся ограблениями замков, ферм и деревень стоящих на Дунае. Да еще в пассажиры к рыбаку настойчиво набивается некто господин Иегер...Изначальный авторский замысел романа Жюля Верна был значительно отредактирован его сыном Мишелем, и именно в таком виде роман стал широко известен.


Туареги Ахаггара

Новая работа французского этнографа и археолога Анри Лота, хорошо известного советскому читателю по книгам «В поисках фресок Тассили» (1982), «В поисках фресок Тассилин-Аджера» (1973) и «К другим Тассили» (1984), посвящена описанию нравов и обычаев туарегов. Этот народ, живущий в Сахаре, отличается своеобразным, выработанным веками и не принятым у его соседей стилем жизни. В книге описаны все стороны материального и духовного бытия туарегов — от одежды, жилищ, способов ведения хозяйства до религиозных обрядов и устной литературы.


У германских друзей

Возможностью странствовать я обязан газете, в которой работаю более тридцати лет. Я благодарен ей за доверие и за то, что на ее страницах всегда стремился к тому, чтобы читатель чувствовал себя участником путешествий. Видеть землю, узнавать, как живут на ней люди, наблюдать растения, птиц и зверей, плыть по реке, по морю, продираться по лесу и подниматься в горы — это все очень большая радость и изрядная доля того, что называется счастьем.Странствия убедили: неинтересных мест на Земле нет и у каждого, даже маленького народа есть чему подивиться и поучиться.