Город ненаступившей зимы - [7]
— Чего это с ним? — выразила оторопелое недоумение Вера Кузминишна.
— Ничего, — поспешила успокоить свекровь Оксана. — Просто… Не знаю, переволновался!
— Чего? — скорчил Сергей гримасу.
— Ничего! — гаркнула Оксана. — Вообще ничего! Витюша! — позвала она ребенка. — Пойдем в дом? Поздно уже, хорошо?
Мальчик пожал худенькими плечами, взял маму за руку и босоного пошлёпал за ней. Когда они подходили к крыльцу из дверей показался Николай с сигаретой в зубах. Оксана застыла в нерешительности, сильно сжав детскую ручонку. Коля чуть виновато, но, казалось, как-то злобно скукожился, спустился со ступеней. Жена обошла его по настолько широкой дуге, насколько это было возможным, и скрылась в темноте прихожей.
— Коляба! Что за истерики? — поднялся с табурета Сергей, изображая полное недоумение, хотя, уже догадывался откуда дует ветер. — Чего ты психуешь? Вот сына напугал, жену…
— Сына, жену… — перекривил его брат. — А чьего сына я напугал? А? Не подскажешь? — продолжил он, когда Сергей подошел достаточно близко, чтобы всё отчетливо слышать, в то время, как до родителей могли бы долететь лишь невнятные обрывки фраз.
— Коляба, — протянул старший брат. — Ну, что ты?
— Может, скажешь, что я не прав?
— Я не знаю…
— Да всё ты знаешь! — отсек последующие отговорки Коля. — Ты же знал, что я её люблю?
— Ну, знал…
— Конечно, знал! — злобно усмехнулся Николай. — Я же за ней с пятнадцати лет бегал! Я же на стройку, в шестнадцать, пошел подсобником, чтоб на моцик накопить!
— А, при чем тут моцик? — удивился Сергей.
— Ну, не перед тобой же рисоваться! Я же из армии ей письма писал…
— Отвечала?
— Нет, не отвечала.
— Ну и на хрен она тебе, неприступная такая, сдалась?
— На хрен… — снова усмехнулся Николай. — Сука ты, братан! Причем, сука редкосная! Ты же с ней шашни водил, когда у меня только всё наклёвываться начало! Понимаешь? Наконец-то, начало!
— Водил… — с тихой усмешкой выдавил из себя уже Сергей. — Так, пару раз, по пьяни… Вот и все шашни. А ты бы…
Договорить у старшего брата не вышло. Сильный и резкий удар прилетел аккурат в левый висок. В глазах потемнело, в ушах встал протяжный гул и Сергей слетел с крыльца, прямо в грядку, поломав пару кустов пиона.
— Коля! — выкрикнула Вера Кузминишна, но муж властно поднял руку вверх, сигнализируя о том, что в этот раз супруге лучше утихнуть.
— Помолчи! Большие мальчики уже — сами разберутся! — проскрипел старик. — Лучше, вон, мясо с огня прибери! Сгорело уж всё…
И отец и мать понимали в чём дело. Давно чувствовали, что в семье их младшего сына, что-то не так и, конечно же, в конце концов, осознали что именно. Они хорошо помнили Сергея ещё малышом и про себя отмечали — внук, почти точная его копия.
Старший брат несколько секунд провел полулёжа, в прострации. Как только в голове перестало нестерпимо шуметь, а к окружающему миру вновь вернулись краски, изрек первое, что было на языке.
— Ты что, охренел?
— Закрой пасть! — прошипел младший брат. — Лучше вали домой! Иначе, я тебя сегодня, точно придушу!
— Да, ты…
— Да «он»! — перебил своего первенца отец, подхватывая Сергея под локоть и помогая подняться. — Давай, Серёж, ступай домой. Коля прав. Завтра, на свежую голову, потолкуете. А сегодня — нечего тут пьяный дебош устраивать!
Старик глянул в лицо младшему сыну, тот одобрительно кивнул.
— Пойдем, я тебя до калитки провожу, — мягко проговорил Владимир Иванович, всё еще поддерживая сына под локоть.
— Пап, ты видал? — с недоумением спросил тот.
— Видал, — усмехнулся отец. — Я б тебе и не так влепил, если б ты мою жену обрюхатил!
— Ты что, знал? — искренне изумился Сергей.
— Знал! — крякнул Владимир Иванович. — Фотки свои детские посмотри, чучело! Тут и знать ничего не надо!
— Да уж… — вздохнул Сергей.
— Да уж… — повторил пожилой отец. — Ну, ничего! Разберётесь! Братья ж, всё-таки…
— Ну да, ну да… — протянул сын. — Коляба! До завтра! — крикнул он извиняющимся, слегка скулящим тоном, уже выходя за ворота.
— Ага! Бывай! — махнул рукой Коля. — Брателло, сука… — буркнул себе под нос, глубоко затянулся и запустил в полумрак продолговатое сизое облако.
Идти в родительскую квартиру Сергею не хотелось. Что там делать? Спать — рано, на часах, всего-то, без пяти десять. Смотреть телевизор? Вот ещё! Он задумался об этом миновав уже пол пути к дому, на протоптанном людскими ногами перекрестке, что был, аккурат, посредине пустыря. Постоял с полминуты и свернул вправо. Эта дорога вела к реке. Минует зеленый «амброзиевый островок», пройдет мимо трёх многоэтажек, потом частный сектор и упрётся в худую тропку, ползущую сквозь заросли кустарника, прямиком к дикому пляжу, где проходили летние деньки, родом из беззаботного детства.
По дороге, очень кстати, встретился круглосуточный небольшой магазинчик, где хозяйничала полупьяная продавщица. Сергей решил, что дополнительная доза «антидепрессантов» просто необходима.
— Здравствуйте! — отвлек женщину от сканворда. — Виски есть?
— Не имеем! — слегка заплетающимся языком промолвила подрастрёпанная особа лет пятидесяти. — Могу порекомендовать бренди. Отлич… — почти кокетливо икнула продавщица. — Пардон. Отличная штука!
«Сначала исчезли пчёлы» — антиутопия, погружающая читателя в, по мнению автора, весьма вероятное недалёкое будущее нашего мира, увязшего в экологическом и, как следствие, продовольственном кризисе. В будущее, где транснациональные корпорации открыто слились с национальными правительствами, а голод стал лучшим регулятором поведенческих моделей, а значит и всей человеческой жизни. Почти всё население сосредоточено в мегаполисах, покинув один из которых, герои открывают для себя совершенно новый мир, живущий по своим, зачастую гораздо более справедливым правилам, чем современное цивилизованное общество. 18+.
У околофутбольного мира свои законы. Посрамить оппонентов на стадионе и вне его пределов, отстоять честь клубных цветов в честной рукопашной схватке — для каждой группировки вожделенные ступени на пути к фанатскому Олимпу. «Анархо» уже успело высоко взобраться по репутационной лестнице. Однако трагические события заставляют лидеров «фирмы» отвлечься от околофутбольных баталий и выйти с открытым забралом во внешний мир, где царит иной закон уличной войны, а те, кто должен блюсти правила честной игры, становятся самыми опасными оппонентами. P.S.
Виктор Николаевич Харченко родился в Ставропольском крае. Детство провел на Сахалине. Окончил Московский государственный педагогический институт имени Ленина. Работал учителем, журналистом, возглавлял общество книголюбов. Рассказы печатались в журналах: «Сельская молодежь», «Крестьянка», «Аврора», «Нева» и других. «На реке черемуховых облаков» — первая книга Виктора Харченко.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Вторая часть романа "Мне бы в небо" посвящена возвращению домой. Аврора, после встречи с людьми, живущими на берегу моря и занявшими в её сердце особенный уголок, возвращается туда, где "не видно звёзд", в большой город В.. Там главную героиню ждёт горячо и преданно любящий её Гай, работа в издательстве, недописанная книга. Аврора не без труда вливается в свою прежнюю жизнь, но временами отдаётся воспоминаниям о шуме морских волн и о тех чувствах, которые она испытала рядом с Францем... В эти моменты она даже представить не может, насколько близка их следующая встреча.
Каково быть дочкой самой богатой женщины в Чикаго 80-х, с детской открытостью расскажет Беттина. Шикарные вечеринки, брендовые платья и сомнительные методы воспитания – у ее взбалмошной матери имелись свои представления о том, чему учить дочь. А Беттина готова была осуществить любую материнскую идею (даже сняться голой на рождественской открытке), только бы заслужить ее любовь.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.