Город ненаступившей зимы - [22]

У Сашеньки талантов «уличного дипломата» не было, даже в зачатке, и потому отпускать блаженного на улицы Игнатов, попросту, боялся, о чём неоднократно признавался своему подопечному в порывах злости, из-за очередной тупости сержанта. Сашенька обычно слушал, потупив взор, сам себе в этот момент обещал стать, чуть ли, не суперкопом, из американских боевичков, но, само собой, таковым, конечно, не становился. Вот и сейчас, раскачиваясь на стуле и, в недрах своего смартфона, терроризируя зелёных свинок, чувствовал — что-то он забыл сделать, но что именно — так и не мог понять.

Раза два его отвлекали от игрушки посетители, которых он, впрочем, быстро спроваживал к их участковым. Несмотря на то, что Сашенька был человеком вовсе не злобным, в «административный экстаз», упомянутый ещё Достоевским, периодически впадал. На подсознательном уровне он очень любил маленький кусочек власти, попавший в его руки. В силу своей расхлябанности, обращался с ним не очень бережно. Но, когда была возможность воспользоваться сим незримым магическим артефактом, он ею не брезговал. В особенности, когда магия была направлена на то, чтобы оградить своё безделье от всяческих посягательств. Однако, стоит отметить, что до подлостей никогда не опускался. Может, просто потому, что не понимал, как это сделать. Может, в силу ограниченности своей фантазии. А может, он и, действительно, был просто неплохим парнем.

Переход на очередной уровень «Злых птичек» казался близок, когда сержанту пришлось вынужденно оторваться от своей игрушки. Чем именно был занят юноша в рабочее время — не ускользнуло от мужчины, вошедшего в кабинет без стука.

— Блаженное «нихренанеделанье», да Сашенька? — язвительно поинтересовался мужчина.

Вопрошавшему было около пятидесяти. Черный с проседью коротко остриженный волос, средний рост, крепкое телосложение, на щеках легкая щетина.

— Здравствуйте, Семён Александрович!

Парень вскочил со стула, быстро пряча телефон в карман.

— А я, это… — он замялся, ища глазами какую-нибудь подсказку, и нашел-таки, в виде шариковой ручки. — Я, это — заявление принял! Человек пропал!

— Ну, и чему ты радуешься? — усмехнулся Семён. — У людей горе, небось…

— Ну да, ну да… — закивал парень.

— Что «ну да»? — чуть повысил голос мужчина. — Может покажешь, что там за заявление?

Сержант хлопнул себя по лбу, виновато пожал плечами и достал из ящика стола два листа формата А-4. Семён Игнатов покачал головой, глядя на несуразного юношу, принял бумаги.

— А это что? — удивился Игнатов, увидев написанное Николаем Булавиным.

— А это — вот! — Сашенька, с непонятной гордостью, положил на стол находки брата пропавшего человека. — Бычок и гильза!

— Это, как я понимаю, нашел брат пропавшего, на месте, где мог быть интересующий нас человек? — не отрывая взгляда от бумаги, интересовался Семён Игнатов.

— Так точно! — отрапортовал Сашенька.

— То есть — это, в теории, может оказаться вещдоками? — вопросил следователь, переведя взгляд на металлический цилиндрик гильзы.

— Ну, да! — с тупой улыбкой на лице, согласился сержант.

— Так, какого хрена ты это руками лапаешь? — едва сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, проскрипел Семён.

— Ой?! — только и нашелся молодой сержант.

— Сашенька, я не устаю с тебя удивляться! — вздохнул Игнатов, явно посчитавший про себя до десяти, в обычном и в обратном порядке. — Сашенька, ты знаешь, я уже говорил тебе, конечно. Прости за напоминание, но ты — идиот!

Глава 6. Первый снег

— Пока новой информации нет. Работаем, Вадим Артёмович, работаем… — уверял начальника городского управления МВД пожилой майор. — Есть ещё одно заявление по угону. Может, есть связь. Будем проверять…

— «Работаем», — перекривил его седовласый полковник, сидящий во главе стола. — Ты знаешь, что это у зятя межрайонного прокурора ту самую «Мазду» увели?

— Знаю, конечно, — в голосе майора читались виноватые нотки.

— Ну, так если знаешь, где результат? — легонько хлопнул ладонью по столешнице председательствующий. — Мне Владимир Михайлович день через день названивает! Как, мол, дела там…с машиной.

Игнатов усмехнулся. Тихонько, себе под нос. Но это заметили. Хотя, капитану было абсолютно плевать. Он прекрасно знал, что всем хорошо известно о его отношении к чиноприклонству, которое он сам именовал не иначе как «поцелуями взасос с начальнической жопкой». Руководству Игнатов не нравился. С ним было некомфортно работать. Однако, ничего руководители поделать, толком, не могли. Во-первых, Семён Игнатов действительно был хорошим следователем. А во-вторых, и главных, находился в фаворе у областного главка, так как имел заслуженные награды за боевые командировки в Чечню и Кабардино-Балкарию. В общем, Игнатов, как бы это банально и избито не звучало, был боевым офицером, который плохо вписывался в натюрморт из местных «фруктов в погонах».

— Капитан Игнатов! — стараясь пропустить смешок мимо своего сознания, обратился к Семёну начальник. — Что у вас?

— У нас — заканчиваем отчеты по Дубовой и Смирнову. По бытовухе на Ларина — работаем, ждем суда, — затараторил Семён. — Есть подвижки по Козлову, думаю, к концу недели докрутим. И заявление по пропаже человека мой блаженный вчера принял.