Город - [20]

Во второй раз она решила проглотить снотворное. Пилюли из сонной травы достать было не сложно, она съела их все. До этого они сильно поссорились, поэтому она была уверена, что Килш не потребует ее внимания до утра. Времени умереть было достаточно. Здравый смысл подсказывал ей, что стоило бы сделать это не здесь, не дома, а где-нибудь, где никого нет, но она боялась, что тогда сама из последних сил приползет к предмету своей страсти. К тому же, она рассудила, что Килш не будет знать, как поступить, а к соседям обратиться за помощью ему не придет в голову — он считал их бесполезными недоумками. Когда Айрис закрыла тяжелые веки, она увидела сон. Ей снилось, что ее любовник что-то кричит из другой комнаты. Не дождавшись ответа, он входит к ней и трогает за плечо. Он переворачивает ее на спину, начиная подозревать, что здесь что-то не так, он зовет ее все настойчивей. На его красивом надменном лице появляется вначале удивление, потом отчаяние. Он начинает трясти ее, добиваясь ответа. Но она уже очень далеко, она уходит куда-то в темноту, все вокруг гаснет. Очень долго она ничего не видит и не чувствует, а потом кто-то снова начинает звать ее по имени. В крике такая боль и такая любовь, что она нерешительно замирает на месте, прервав движение во мрак. Затем она нерешительно поворачивается.

— Айрис, Айрис, не уходи! Я не смогу без тебя! — кричит до боли знакомый голос.

Она чувствует, что ее влечет к зовущему. Она ощущает, что тот может заполнить пустоту в ее сердце. Она разворачивается и идет обратно.

Что произошло дальше, она не помнила. Когда Айрис проснулась утром, ей было очень плохо. Килш сидел в кресле рядом.

— Я сходил к тебе на работу и сказал, что ты не придешь! — мрачно пробурчал он. — Как это по-человечески! Наглотаться снотворного из-за мимолетной прихоти! Убиться по собственной глупости! Идиотизм! — он закатил глаза и театрально вздохнул.

На этот раз никакого пофигизма она не чувствовала. Скорее, она чувствовала, что была в двух шагах от покоя, а ее вырвали обратно в ад. Айрис отвернулась к стене и зарыдала. Килш порывисто вскочил, будто хотел подбежать к ней, но вместо этого выбежал из комнаты.

Потом пришла апатия. Она ходила, как робот, и только болезненно вздрагивала, когда Килш зло смотрел на нее или огрызался. Она делала все на автомате, а его истории не слушала — они были слишком красивыми и заставляли ее плакать. Килш не мог понять, что с ней происходит, он не знал, как теперь себя вести. Впрочем, как себя вести, он никогда не знал. Айрис с фаталистической покорностью понимала, что не сможет уйти от него — ее как магнитом притянет обратно. Поэтому она не уходила, но и не приближалась, закрыв душу на замок. Он всегда был рядом, это облегчало боль, хотя близость была недостаточной для того, чтобы хоть на секунду утолить голод полностью.

Все с тем же фатализмом она понимала, что так жить она не сможет, что в этом нет смысла.

Поэтому через два месяца она накопила достаточно сил, чтобы перерезать себе вены. Как это сделать правильно, она не вполне представляла. Кажется, нужно было лечь в горячую воду и резать не поперек запястий, а вдоль. Целых две недели она по ночам ходила принимать ванну, чтобы Килш, который спал очень чутко, ничего не заподозрил и не спас ее снова. А потом она сделала это, сделала с робкой надеждой наконец-то уйти навсегда.

Он все же понял, что что-то не так, и вытащил ее из воды, но как остановить кровь, не знал. Он в конце концов даже позвал идиотов-соседей, но было уже поздно — Айрис умерла. Когда пришел спешно вызванный Алхимик, он уже не смог вернуть ее душу.

Айрис оказалась в странном месте. Ее окружал смутно различимый пейзаж. Какие-то колеблющиеся призрачные очертания полей и гор, еле видные реки и овраги. Она летала в бесконечных поисках, воя от жажды и голода. Тысячи таких же, как она, кружили вокруг. Эти бесплотные существа метались, не в силах найти в призрачном мире то, к чему стремились, но остановиться не могли, терзаемые жестоким голодом. Иногда одно из существ задевало ее, и она видела чужие страдания и грезы. Кто-то из них жаждал еды, кто-то искал потерянного любовника, совсем как она сама. Некоторые хотели денег и власти, хотя что бы они с ними делали в этом мире, было не ясно. Некоторые жаждали таких вещей, о которых она не имела ни малейшего понятия. Все они стонали и кричали от непереносимых мук, не в силах утолить свою страсть, найти объект вожделения, но и не в силах перестать искать.

Прошло бесконечно много времени. Она уже почти и не помнила, что была когда-то человеком, она забыла слова и свое имя, но не перестала искать некий смутный образ, без которого ее терзали муки. Казалось, стоит обрести эту вещь, и все будет в порядке.

И вдруг оно появилось. Вначале что-то неуловимо изменилось, а потом она услышала шепот: «Айрис, Айрис! Я пришел за тобой, где ты?». Она не помнила слов, но поняла, что ей нужно поглотить того, кто издавал странные звуки, неслыханные раньше в этом мире. Она бросилась на голос и увидела существо с черными крыльями и горящими глазами. Она раскрыла пасть и накинулась на него, стремясь проглотить полностью. Существо не было духом, но не было и полностью материальным, оно отбило атаку и попыталось поймать ее рукой с длинными черными когтями. Она бешено кружила вокруг, пытаясь поглотить его, чтобы боль внутри унялась. Остальные духи, уловив ее желание, ее уверенность, что если проглотить пришельца, можно заглушить голод, окружили их кольцом. Самые смелые осторожно ощупывали его легкими прикосновениями, поклевывая, как рыба червяка. Они хотели знать, не поможет ли он избавиться и им избавиться от жажды. Наконец, они осмелели и начали впиваться в его почти материальное тело. Пришелец отбивался как мог, в то же время не переставая звать ее и пытаясь схватить. Она уворачивалась и металась вокруг. Затем все смешалось в гигантском урагане из мельтешащих душ, кричащих от возбуждения, отчаяния и надежды. Она тоже носилась сломя голову и визжа, проносясь сквозь бесплотные тела, терзаемая голодом, усилившимся от недоступной близости еды, а потом ее схватила и больно сжала жесткая рука. Она впилась в руку, стараясь оторвать и проглотить хоть кусочек, и поймавшее ее существо закричало от боли, но пальцев не разжало. Затем они взлетели и исчезли из этого мира.