Город, который боролся - [150]

— Мэ-эм, — настороженно перебил ее Теллин-Маки.

— Я не собираюсь выслуживаться, чтобы получить еще одну звезду, — сказала она. — Я могу позволить себе говорить правду, не подсластив ее. — Она подняла взгляд и перевела его на жителей станции. — Вот чего мы хотим от вас, — решительно продолжала она.

«О Боже, — подумал Амос. — Благодарю тебя». За победу и за то, что появился кто-то, кто может посоветовать, что надо сделать, чтобы добиться успеха. От роли вождя очень быстро устаешь. Он подозревал, что в этой области судьба готовит ему новые сюрпризы. И теперь эта перспектива совсем не казалась ему такой привлекательной, как когда-то.

Глава 23

— Прежде я никогда не понимал, что он имел в виду, — сказал Симеон, глядя на огромную шлюзовую камеру, где остались только мертвые, теперь безмолвными рядами лежащие под покрывалами. — Я был уверен, что понимаю его, но на самом деле не понимал ничего.

Врачи и их пациенты уже удалились в медотсек станции или в госпитали военных кораблей. Так же безмолвны были и морские десантники, стоявшие с оружием на караул, охраняя погибших флотских. Батальон, вломившийся через люк шлюза, вставал по стойке «смирно», когда мимо него проносили каждое завернутое в саван тело. Гражданские, разыскивающие мертвых со станции, выглядели почти так же спокойно, лишь некоторые из них тихо плакали.

— Понял? Что и кто имел в виду? — спросила Чанна, закрывшая глаза темными очками, которые скрывали повязки. Она держалась особняком, почти в стороне, так же как стоявшие в стороне оба командира Флота и небольшая группа жителей станции.

— Веллингтон, — ответил Симеон. — «Мне неизвестно, каково потерпеть поражение в битве, но, несомненно, нет ничего более мучительного, чем выиграть ее, потеряв стольких друзей». Он сказал это после Ватерлоо.

Адмирал кивнула.

— Я помню, когда я сделала это открытие, — негромко сказала она. — И любой, у кого есть хоть немного мозгов, никогда не забудет этого.

— Так оно и есть! — воскликнула Пэтси-Сью Кобурн. Стоявший рядом с ней Флориан Гаски по-дружески обвил ее за плечи рукой с синтетической шиной. Она сразу же приняла чопорный вид, но потом все же заставила себя снять его руку, нежно ее погладив. — Мы ничего не забудем. Но научимся с этим жить. Пойдем, Гас, я помню, что ты должен мне стаканчик чего-нибудь горячительного.

Чанна повернула голову, слушая их удаляющиеся шаги.

— Да, — сказала с горькой улыбкой, — мы научимся жить с этим. Если это и есть героизм, почему я чувствую такой осадок горечи?

— Потому что вы здесь, — ответила Квестор-Бенн. — Героические поступки совершает кто-то другой где-то очень далеко. Для человека это трагедия. — Ее голос стал суровым. — А все могло бы обернуться еще хуже, значительно хуже, и так оно и было бы, если бы не вы. Мы действительно победили. И вы здесь стоите. Кроме того, — продолжала она более легкомысленно, — по крайней мере, для средств массовой информации вы стали героями. Что, кстати, означает, что вы сами можете выбирать свою карьеру.

— Карьеру? — переспросил Симеон.

— Ты всегда мечтал служить на военном корабле, разве не так? — сказала она. — С таким-то послужным списком…

Симеон колебался. Прежде Джоат стояла рядом с Чанной, спокойная и словно опустошенная. Теперь же лицо ее приняло прежнее отстраненное выражение, и она потихоньку стала отодвигаться в сторону.

«Все всегда бросали ее, или обманывали, или причиняли ей боль», — подумал он.

— Теперь я уже не уверен, — сказал он вслух, — что по-прежнему хочу стать военным.

Адмирал Квестор-Бенн одобрительно кивнула.

— И это делает тебя более квалифицированным. Некоторые гоняющиеся за славой выпускники Академии пугаются кропотливой работы, и нам приходится тратить годы, чтобы отучить их от всей этой чепухи.

— Кроме того, у меня есть дочь, — он моментально был вознагражден — и эта награда была для него дороже всего — появлением надежды на лице Джоат. — Но все равно, благодарю вас. Возможно, когда-нибудь… — «Некоторые мечты не приносят ничего хорошего, если воплощаются на самом деле», — сказал он самому себе. Он моментально заметил, как у Джоат вырвался вздох облегчения и какое довольное выражение появилось на ее лице: она в нем не разочаровалась.

— А вы разве не мечтали о Сенегале? — спросил командор, обернувшись к Чанне.

— Он так и остался прекрасным миром, — ответила она, медленно качая головой. — Но это не мой дом. — Она потянулась к Джоат, стоявшей рядом с ней, и, дотронувшись кончиками пальцев до лица девочки, ощутила едва заметное неприятие ласки. Научиться доверять людям, ощутить свою принадлежность к ним было совсем не просто, да это и не могло произойти так скоро. Но надо с чего-то начинать, или никогда не придешь к этому. — Ко всему прочему, Джоат — и моя дочь. И у меня здесь есть друзья, лучшие друзья.

Квестор-Бенн пожала ей руку.

— Симеон, ты просуществуешь еще очень долго. Предложение по-прежнему остается в силе. Я внесу его в официальные протоколы.

— Эй, хипповый папка,[45] — сказала Джоат, и в ее голосе, несмотря на его вызывающий тон, чувствовалось смущение. — Я обращаюсь к тебе, Симеон!

— О великий Гу! Ты не смогла подобрать более подходящего обращения ко мне, нежели «хипповый папка»? — спросил Симеон нарочито возмущенно, но он многое отдал бы, лишь бы увидеть прежнюю Джоат.