Город Драконов - [3]

Славик и Женя сели на матрац, из которого лезла старая вата. От печки исходило приятное тепло.

— Вот так и живу. Курчатовград умер. Акбай умер. Коктюбинск умер. Шолпан тоже скоро умрет… Я все эти края обошел. Везде одни призраки живут. — сказал старик. Взял стоявшую у ног солдатскую кружку, плеснул в нее из бутылки. Протянул Славику:

— Будешь?

Женя потянул носом.

— Это же водка! — сказал Славик.

— Она горькая, — добавил Женя.

Старик беззвучно рассмеялся, широко разинув рот — черный, с обломками зубов.

— Горькая! — повторил он. И сказал наставительно:

— Водка горькая, пока жизнь сладкая… А потом — наоборот.

Он отхлебнул из кружки.

— Жалко, мало ее, — он поглядел на кружку. — Последнюю канистру из шахты достал…

— А здесь тоже шахты есть? — спросил Славик. — Как в Шолпане?

— Есть… Только не угольные. Другие. Там, в солончаках.

Старик еще отхлебнул, аккуратно отставил кружку.

— Возле них ничего не растет. И ходить туда нельзя. Везде знаков понаставили: ходу нету. Только мы все равно ходим…

Вот странность жизни: возле шахт ни одной былинки, а здесь — вон как все разрослось. Из акации можно бревна делать. Да пила не возьмет. Можжевельник у КПП разросся — как кипарис. А яблоки — вот, с два моих кулака… Вот, значит, какая штука.

Радиация. Она как водка — только в малых дозах на пользу. А в больших смерть.

Женя толкнул Славика: «Спроси!» — «Сам спроси!» — огрызнулся Славик.

Старик подмигнул Славику замаслившимся глазом:

— Чего вы там?

— Да вот, — Славик показал на брата. — Женька про драконов спросить хочет.

Старик сначала не понял, потом вытаращил глаза, и наконец рассмеялся на этот раз в голос, хрипло и отрывисто, будто закаркал.

— Про драконов? Ну, этого добра тут нет.

— А были? — с надеждой встрепенулся Женя.

Старик почесал бороду, опять подмигнул:

— Были. Как же… Только улетели все. Сначала люди отсюда уходить стали. А потом и драконы…

— А как они улетели? — Женя затаил дыхание. — Огонь был?

— Был, как не быть. Прямо из-под земли как полыхнет! Из шахты.

Пыль столбом, земля ходуном ходит, а реву-то!..

Старик замолчал.

Женя подождал продолжения. Потом не выдержал:

— А куда они улетали?

— Ну, куда… Прямо вверх.

— А потом?

— Потом… Ну, в космос. На другие звезды, наверное.

* * *

Заря еще только занималась. Старик вывел их на окраину города, подвел к громадной трубе, в которой было темно и гулко.

— Вот сюда и лезьте. Через пять минут на дорогу вылезете… Да не бойтесь! Там драконов нету — даже вода давно высохла.

Отсюда в город вода текла, а когда города не стало, все поворовали, покурочили… Ну, лезьте. А то мамка, поди, с ног сбилась искать… Папка-то есть у вас? Есть? Во выдерет — почище драконов будет…

В трубе только сначала было светло и не страшно. А потом стало душно и темно. Она поворачивала, и свет сзади медленно мерк, пока совсем не исчез.

Они пробирались ощупью, хватаясь за покатые стены. Стены почему-то были горячими.

— Слав… А вдруг тут какой-нибудь дракон остался?

— Не… Тесно ему тут. Он же крылатый.

— Давай отдохнем?

— Давай.

Они сели в какую-то горячую, мягкую пыль. Попили воды — старик снова наполнил фляжку.

— Слав!.. — шепотом сказал Женя, крепко держась за руку брата.

— А знаешь, что я думаю? Этот старик — он и есть дракон.

Драконы же умеют в людей превращаться — помнишь, ты говорил?

Славик молчал.

— Не понравились мы ему чего-то, — сказал Женя. — Вот он и не пустил нас дальше…

— Сторож это, — отозвался наконец Славик. — Он входы сторожит.

И кого попало не пускает. Посмотрел на тебя — весь в грязи, в крови, коленки вон ободраны, — и не пустил.

Женя вдруг заплакал.

Славик сказал:

— Разнюнился… — на ощупь нашел рукой лицо брата, вытер слезы рукой. Нельзя сдаваться. Может, драконы переселились под землю, в шахты. Откладывают там золотые яйца… Надо искать, надо идти…

Он вдруг поднялся:

— Тише! Там — слышишь?.. Шумит что-то.

Вверху, сквозь трубу, слышался неясный гул.

— Драконы! — радостно сказал он.

— Не хочу драконов! — вдруг крикнул Женя. — Я к маме хочу!

Он вырвал руку и побежал, но тут же и упал во что-то мягкое. И сейчас же тысячи мягких лап облепили его, раздался многоголосый писк.

— Драконы! — кричал Славик. — Только маленькие какие-то!

Совсем малюсенькие!..

Женя, задыхаясь, захлебываясь от того мягкого и противного, что лезло ему в рот, в нос, в глаза, хотел ответить — и не смог.

* * *

Вокруг было очень светло. Очень. Что-то жужжало и гудело, и сам Женя, и все, что было вокруг — плавно покачивались.

Он лежал на какой-то резиновой раскладушке, рядом сидела мать, прямо напротив, под окошком — Славик. Возле Славика был врач в белом халате, а руки у Славика почему-то были стянуты впереди резиновым жгутом. Очки у него были разбиты, он глядел вниз, но по временам вскидывал голову и косился по сторонам. А потом вдруг взглянул прямо Жене в глаза и улыбнулся. И снова уткнулся в вибрирующий пол.

Женя повернул голову. В окошко с толстым стеклом било солнце, и еще там плыли облака, и что-то кружилось, быстро-быстро, как крылья дракона.

Потом он ощутил на лбу теплую руку матери и снова уснул. Ему снилось, что он летит на драконе — веселом золотом драконе, высоко-высоко над землей, и все дальше от нее — печальной, страшной, изрытой шахтами, отравленной земли.