Город Цветов - [119]
— Боюсь, я должен прекратить эту чудесную неожиданную беседу, — произнес Ринальдо. — Я доставляю сообщение Папе от великого князя.
— Может быть, это о завтрашней дуэли? — спросил Энрико. — Вы, наверное, хотите туда пойти? К ее концу одному из дуэлянтов понадобится священник. И если им будет не великий князь, то юноша, которого мы с вами знаем довольно хорошо, если вы понимаете, о чем я говорю.
Он щелкнул его по носу и пошел своей дорогой, насвистывая. В кармане его камзола лежал пузырек смертельного яда, купленный у одного монаха из Воланы. Но даже не зная об этом, после этой встречи Ринальдо почувствовал себя основательно выбитым из колеи.
— Так-то лучше, — сказал Николас. Он и Скай тренировали Лучано, пока все трое не выбились из сил. Но Лучано хорошо защищался, а пару раз даже легко дотронулся до них. Он не Пыл таким искусным фехтовальщиком, как Николас, но у него получалось лучше, чему Ская. Николас вскоре привык к более тяжелой талийской шпаге, которой он пользовался в своем прожнем мире, но Скай все еще находил ее неудобной и громоздкой. Лучано утешал себя тем, что он намного моложе сильнее великого князя.
— Давайте сделаем перерыв, — предложил Скай.
Они находились в огороде монастыря Святой Марии из виноградника. За ними наблюдали Джорджия, Сандро и брат Пес. Фрателло очень разволновался, когда мальчики начали драться на шпагах, но потом немного успокоился. Он еще дрожал на руках у Сандро, но перестал лаять.
— Не могу поверить, что ты через это пройдешь, — сказала Джорджия Лучано, когда юноши упали на землю, а Сандро отправился к брату Туллио за холодным элем.
— Спасибо за доверие, — ответил Лучано, тяжело дыша. Его черные кудри стали мокрыми от пота. — Мне показалось, что у меня получается довольно хорошо.
— Так и есть. Но нет причин полагать, что великий князь будет драться честно.
— Кто будет его секундантами? — спросил Скай.
— Один из них — человек, которого все называют Угрем, — произнес Лучано. — Я давно его знаю. Это он похищал меня в Беллецце. И еще он похищал Чезаре, Джорджию и Мерлу.
— Нам не повезло, — вздохнул Николас. — Мы должны будем наблюдать за ним так же внимательно, как и за моим отцом.
Княжны ди Кимичи снова собрались все вместе, на этот раз во дворце Нуччи. Франческа и Катерина пришли в сопровождении мужей, силы которых с каждым часом восстанавливались. Бьянка явилась со своим мужем Альфонсо. Лючия ходила по пустым комнатам на первом этаже в своем вдовьем трауре, будто что-то искала.
Княжна Беатриче нашла ее и привела к остальным.
— Приезжай жить ко мне в Фортеццу, Биче, — от всей души предложила Лючия, увидев три пары. — Будем там вместе старыми девами.
— Мы будем часто тебя навещать, — пообещала Бьянка. — Ты не останешься одна, даю слово. Нам надо только пережить сегодня эти похороны Карло, а потом ты сможешь вернуться с мамой и папой в Фортеццу. Их присутствие утешит тебя.
При мысли о том, что она вернется в дом своего детства без мужа, вместо того чтобы счастливо жить с Карло в Джилии на Виа Ларга, по щекам Лючии покатились крупные слезы. Как бы она ни боялась покидать Фортеццу ради новой незнакомой жизни, такой конец был гораздо хуже. Она еще не пришла в себя после потрясения, которое испытала, увидев, как ее жениха убивают прямо рядом с ней, сразу после того, как их союз благословили. Эта сцена снилась ей в кошмарных снах, и она две ночи почти не спала.
— Если я смогу что-то для тебя сделать, — сказал герцог Альфонсо, — пожалуйста, скажи мне. Может быть, тебе хочется поехать в Волану со мной и Бьянкой? Моя мать будет заботиться о тебе с такой же нежностью, как и твоя собственная.
— Ты очень добр, — откликнулась Лючия. — Но я думаю, что мне будет лучше всего в своем родном городе.
Франческа сидела, держа Гаэтано за здоровую руку. Она искренне жалела Лючию и благодарила Божье провидение, которое спасло ее от той же участи. В капелле мог бы теперь лежать холодный труп Гаэтано.
* * *
— Думаю, сегодня я рано стравагирую назад, — сказал Николас. — Если, конечно, тебе не нужно еще потренироваться, Лучано.
— Я уже в хорошей форме, — ответил Лучано. — По крайней мере, я сделал все, что мог. Теперь все зависит от судьбы или от Богини.
Джорджия внимательно смотрела на Николаса.
— Я тоже вернусь, — произнесла она. — Я могу поспать подольше. А завтра нам всем придется лечь рано, если мы хотим быть здесь на рассвете.
— Я пойду с тобой к стене города, если ты не против, — сказал Скай. — Мне бы хотелось снова увидеть Мерлу.
— А мне можно пойти? — спросил Сандро.
Но подошел Сульен и отозвал его в Фармацию.
— Ты теперь настоящий монах, и у тебя есть обязанности, брат Сандро. Тебе нельзя проводить все время, слоняясь с Тино и Бенвенуто, не говоря уже о такой очаровательной молодой женщине, как Джорджия.
Когда Сандро повернулся и послушно побежал за братом Сульеном, Джорджия вдруг заключила Лучано в объятия.
— Будь осторожен, — произнесла она, крепко обняв его.
Он обнял ее в ответ.
— Все будет прекрасно, — пообещал он. Но выглядел Лучано бледным и встревоженным.
Параллельный мир Талиа, очень похож на Италию XVI века. В романе мы наблюдаем за Люсьеном, который в нашем мире очень болен. Получив мраморную тетрадь, которую использует как дневник, Люсьен неожиданно попадает в этот опасный новый мир; мир, который приводит в восторг от политических интриг и где жизнь может отнять вспышка мерлинского кинжала. Город Беллеция (Венеция в нашем мире) вызывает удивление, с кинематографической точностью к деталям, с чувственностью шелка и бархата, волнением и опасностью покушений и убийств Мир Талии незабываем и убедительно реален.Люсьен Малхолланд — подросток который восстанавливается после химиотерапии, получает красно-фиолетовую мраморную тетрадь от своего отца, чтобы тот мог писать в ней когда болит горло.
О северных рубежах Империи говорят разное, но императорский сотник и его воины не боятся сказок. Им велено навести на Севере порядок, а заодно расширить имперские границы. Вот только местный барон отчего-то не спешит помогать, зато его красавица-жена, напротив, очень любезна. Жажда власти, интересы столицы и северных вождей, любовь и месть — всё свяжется в тугой узел, и никто не знает, на чьём горле он затянется.Метки: война, средневековье, вымышленная география, псевдоисторический сеттинг, драма.Примечания автора:Карта: https://vk.com/photo-165182648_456239382Можно читать как вторую часть «Лука для дочери маркграфа».
Москва, 1730 год. Иван по прозвищу Трисмегист, авантюрист и бывший арестант, привозит в старую столицу список с иконы черной богоматери. По легенде, икона умеет исполнять желания - по крайней мере, так прельстительно сулит Трисмегист троим своим высокопоставленным покровителям. Увы, не все знают, какой ценой исполняет желания черная богиня - польская ли Матка Бозка, или японская Черная Каннон, или же гаитянская Эрзули Дантор. Черная мама.
Похъёла — мифическая, расположенная за северным горизонтом, суровая страна в сказаниях угро-финских народов. Время действия повести — конец Ледникового периода. В результате таяния льдов открываются новые, пригодные для жизни, территории. Туда устремляются стада диких животных, а за ними и люди, для которых охота — главный способ добычи пищи. Племя Маакивак решает отправить трёх своих сыновей — трёх братьев — на разведку новых, пригодных для переселения, земель. Стараясь следовать за стадом мамонтов, которое, отпугивая хищников и всякую нечисть, является естественной защитой для людей, братья доходят почти до самого «края земли»…
Человек покорил водную стихию уже много тысячелетий назад. В легендах и сказаниях всех народов плавательные средства оставили свой «мокрый» след. Великий Гомер в «Илиаде» и «Одиссее» пишет о кораблях и мореплавателях. И это уже не речные лодки, а морские корабли! Древнегреческий герой Ясон отправляется за золотым руном на легендарном «Арго». В мрачном царстве Аида, на лодке обтянутой кожей, перевозит через ледяные воды Стикса души умерших старец Харон… В задачу этой увлекательной книги не входит изложение всей истории кораблестроения.
Слово «викинг» вероятнее всего произошло от древнескандинавского глагола «vikja», что означает «поворачивать», «покидать», «отклоняться». Таким образом, викинги – это люди, порвавшие с привычным жизненным укладом. Это изгои, покинувшие родину и отправившиеся в морской поход, чтобы добыть средства к существованию. История изгоев, покинувших родные фьорды, чтобы жечь, убивать, захватывать богатейшие города Европы полна жестокости, предательств, вероломных убийств, но есть в ней место и мрачному величию, отчаянному северному мужеству и любви.
Профессор истории Огаст Крей собрал и обобщил рассказы и свидетельства участников Первого крестового похода (1096–1099 гг.) от речи папы римского Урбана II на Клермонском соборе до взятия Иерусалима в единое увлекательное повествование. В книге представлены обширные фрагменты из «Деяний франков», «Иерусалимской истории» Фульхерия Шартрского, хроники Раймунда Ажильского, «Алексиады» Анны Комнин, посланий и писем времен похода. Все эти свидетельства, написанные служителями церкви, рыцарями-крестоносцами, владетельными князьями и герцогами, воссоздают дух эпохи и знакомят читателя с историей завоевания Иерусалима, обретения особо почитаемых реликвий, а также легендами и преданиями Святой земли.