Горничная особых кровей - [96]

— Вы не изменились, сударыня, — сказал мужчина, разглядывая меня. — Все так же самоуверенны.

— Нет. Это тогда я была самоуверенна, а сейчас я просто — уверена.

— Ив чем же вы уверены?

Да… есть что-то пикантное в том, чтобы вести светскую беседу с человеком, которого когда-то хотелось на куски разорвать, за свои и мамины слезы. Я сама себе удивлялась, но не забывала призывать эо.

— Мне не нужна Верония. И тем более мне не нужны извинения. Все, чего я хочу — эо-поединок. Как тогда, тринадцать лет назад. Моя воля против вашей. Я выиграю — и вы покинете Энгор как изгнанник, без денег, без титула, без поддержки. Мне плевать, куда вы отправитесь и как будете жить… главное, чтобы вас не было на Энгоре.

— Значит, вы желаете мести без процентов?

— Да, зуб за зуб. Вы меня сделали изгнанницей — а я сделаю вас.

— Если выиграете. А если проиграете?

— Тогда вы останетесь владетелем Веронии.

— Ваш… жених не одобрит.

— Он поймет.

Удар! Это так по-веронийски: ударить коварно, без подготовки, даже не окончив фразу… Я успела отразить ментальный удар только по инстинктивным причинам: мое чутье оказалось расторопнее моей воли. И еще атака… как мешок пыльный на голову накинули — пытаешься освободиться, но только сильнее запутываешься.

В пятнадцать лет я не понимала, что происходит. Для меня вторжение в разум другого человека, тем более владетеля, было чем-то необыкновенным. Просто не верилось тогда в происходящее, я толком не осознавала, чему сопротивляюсь. Потому и задохнулась, фигурально выражаясь, в мешке.

Тогда наше противостояние длилось несколько часов, а в этот раз тянуть нечего. Мой противник считал, что я закрою свой разум плотным щитом, чтобы он никоим образом не мог проникнуть туда… но мне не это было нужно. В момент, когда он начал копаться в моей голове, полез в сокровенное, я сама открыла свое сознание, и он растерялся. Да и как не растеряться?

Я и не думала играть по его правилам, потому что мне уже не пятнадцать лет, и я знаю, что в ментальном противостоянии с таким сильным противником не выиграю никогда. Все то темное, что до встречи с Гоином не давало мне спокойно жить, я напустила на него. Все те воспоминания с разбирательствами, оскорблениями, лечебницами стали моим оружием.

Вот такое оно, безумие. Вот так оно приходило с приступами, накрывало, причиняло боль, злило. И не перебороть приступ с наскока, не избавиться… только алкоголь помогал, да и то — не очень.

Он качнул голозой, а потом пошел к двери, но, мысленно выбираясь из моего сознания, не смог даже собственное тело проконтролировать, врезался в стену. Я могла бы его в этот момент убить, одной только силой мысли. У меня даже рука поднялась, и на кончиках пальцев сформировался как раз подходящий поток силы… ну же! Раз — и нет больше главного обидчика.

Однако я так и не ударила… Не зря говорит Гу: «Бабы есть бабы, то есть дуры».

Верониец какое-то время оставался на месте, приходя в себя. Его глаза казались темными — такими широкими стали зрачки.

Я запоминала эту его беспомощность. Раз не хватило духу убить, так хотя бы это запомню. Когда он вновь стал собирать энергию, я отчеканила:

— Вон. С моей. Планеты.

Он бы, наверное, еще ударил, но у него хватило ума понять — даже если он соберется и ударит меня уже не ментальным, а обычным ударом, то живым и невредимым домой не вернется. Не зря здесь центавриане-военные. Пообещав мне взглядом, что на этом еще ничего не закончено, он кивнул и вышел из комнаты на неверных ногах.

Я постояла немного, собираясь с мыслями, и вышла тоже. Почти сразу врезалась в Гоина — он взял меня за руку и повел куда-то к домишкам местным. А там, позади, военные заново «обезвреживали» пленного владетеля.

— Все? — спросил центаврианин.

— Все… Только вот скажи, — я подняла на этого невыносимого человека глаза, — как тебе вообще в голову пришла мысль устраивать такое? В день, когда я себя счастливой чувствовала!

— Так вышло. Ли и его люди знают, как обращаться с эо-одаренными, а они были свободны только одну неделю. Пока они изучали обстановку в Веронии и искали способ подобраться к их владетелю, ушло время.

— Как можно вот так просто взять и похитить человека, сильного психокинетика, из собственного владения?

— А его никто и не похищал. Все эти грубые методы вызывают у меня отвращение… Я просто донес до него мысль, что на сегодняшнюю встречу необходимо явиться. Ли и компания его сопроводили. Все было произведено мирно и тихо. Это вы, дикари с отсталых планет, устраиваете черт-те что. Лучше ты расскажи, что за прием применила против него?

— Я впустила его в свою голову.

Центаврианин остановился и покачал голозой:

— Это слишком жестоко, Регина… Но тебе стало легче, так?

— Мне станет легче, когда я буду уверена, что он убрался с Энгора без титула и денег. Как мы в свое время…

— Не волнуйся, вылетит отсюда под конвоем. А потом попадет на планету, где будет под контролем. Его судьба отныне — не твоя головная боль. Лучше подумай о том, что будешь делать со своим Веронийским владением.

— Верония мне не нужна. Пусть местные разбираются сами, кто будет их владетелем…

— И это тоже жестоко, Регина. Ну, ладно, о Веронии подумаем потом, — произнес Гоин, и я поняла, что у него уже давно готов план насчет того, как поступить с этим владением. — Но ты признайся все же… тебе стало лучше после этой маленькой мести?