Горькая услада - [31]
Она долго любовалась замком, мрачная громада которого резко выделялась на серебристо-голубом небе; темный плющ увивал крепкие, старые стены: кое-где уже распустились розы.
Вся эта необычайная красота захватила Сильвию; в эту минуту она пожалела, что этот замок не принадлежит ее отцу — тогда бы она чувствовала себя здесь гораздо лучше и менее одинокой. Часы тянулись медленно и однообразно. Килдер, по-видимому, уехал; Сильвия не видела его целый день. В сумерки она забралась на широкий подоконник и попробовала читать. Однако никак не могла сосредоточиться. Ее охватил страх, вызванный не одиночеством и бедностью, а мыслями о будущем: она почувствовала, что сойдет с ума, если принуждена будет остаться здесь. Нет, так жить нельзя…
Ей казалось, что то время, которое она провела с Родди, только снилось ей, как и вся ее прежняя жизнь; прошлое, такое радостное и светлое, казалось совершенно нереальным. Как быстро и легко проходили те счастливые дни. Она почти не замечала тогда течения времени.
А сегодняшний день был такой длинный и унылый.
«Я просто слишком устала, — в отчаянии твердила Сильвия. — По-видимому, это реакция после всего того, что случилось. Мне ведь некуда уйти отсюда — что толку думать об этом. Я должна взять себя в руки… должна… должна».
С этой мыслью она легла спать, ухватившись за нее, как утопающий за соломинку. Но следующий день прошел так же бесцельно и пусто, и к вечеру ее снова охватила та же глубокая подавленность.
За весь день никто не пришел. Сильвия поговорила немного с миссис Терри; попробовала заговорить с некоторыми служащими и арендаторами, но они, несмотря на свойственное ирландцам добродушие, отнеслись к ней очень недружелюбно, так как терпеть не могли хозяина поместья: он весьма мало заботился о них, и им приходилось жить в нищете, потому что Россмит постоянно требовал с них денег.
Так прошла неделя, полная отчаяния и невыносимого одиночества; за это время Сильвия получила открытку от Килдера из Дублина, куда его вызвали из-за болезни какого-то родственника. По утрам Сильвия получала такой же невкусный чай и скверно приготовленную пищу. В конце недели начался дождь и серой пеленой покрыл все вокруг. Каменные полы в замке покрылись плесенью, все в комнатах отсырело, и в воздухе носился запах тления.
«Это похоже на тюрьму, а я — пленница», — устало подумала Сильвия.
Один из таких дождливых, мрачных дней склонялся к вечеру, тогда в замок приехал Россмит.
Сильвия, сидя в библиотеке, услыхала грубый голос, донесшийся из вестибюля:
— Терри! Где же ты, черт возьми? Живо иди сюда!
Она услыхала торопливые шаги Терри и его задыхающийся голос:
— Да ведь это милорд!
И в ответ снова резкий, неприятный голос, почти крик:
— Принеси мне бутылку коньяку «45». Этот дом похож на кладбище, здесь прямо можно подохнуть! Где Килдер?
— Поехал в Килбури на похороны своего шурина. Он умер и не оставил ни пенни, так что даже на похороны денег не было, не то что на поминки, — ответил Терри.
— Вот негодяй! — послышалось в ответ. — Ну-ка, Терри, тащи коньяк, марш отсюда!
Сильвия вышла из библиотеки и остановилась на пороге большой залы.
Перед огромным большим камином с выступом, украшенным высеченными на камне фигурами, широко расставив ноги и засунув руки в карманы пиджака, стоял рыжеволосый человек с неприятным, злым лицом.
Сильвия немного нервничала, но все же вполне владея собой, сделала несколько шагов вперед. Он не двигался с места и отрывисто сказал:
— Надо полагать, вы дочь Доротеи… Шеля… Филс… Селия… или как вас там?
— Сильвия…
— Ага! А я — лорд Россмит.
Он уставился на нее, нахмурив густые темно-рыжие брови. Сильвию охватила неприятная неловкость, ей захотелось убежать, скрыться куда-нибудь от этого пронизывающего, злого взгляда, или, по крайней мере, нарушить гнетущее молчание.
Россмит первый прервал его — совершенно безразличным тоном он спросил:
— Ну-с, как же вы тут живете?
Сильвии удалось выжать из себя:
— Спасибо, мне здесь вполне хорошо, — и она облегченно вздохнула, когда в комнату вошел Терри, неся коньяк.
Россмит предложил ей рюмку и, когда она отказалась, заявил:
— Вы не пьете? А я считал, что девицы вашего типа только и делают, что пьют!..
Сильвия сделала попытку наладить ту пустую, светскую болтовню, которая была так необходима в обществе, где она жила когда-то.
— А я и не предполагала, что принадлежу к какому-нибудь определенному типу, — сказала она, пытаясь улыбнуться.
Россмит выпил вторую рюмку и хмыкнул. Он вынул портсигар и предложил Сильвии папиросу. Она закурила.
— Ну вот, хоть в этом вы верны своему типу, — сказал Россмит и неожиданно улыбнулся; у него были великолепные зубы, но улыбка невеселая.
Так же отрывисто, как и раньше, он спросил Сильвию:
— Ну-с, а теперь скажите, что вы думаете обо мне.
Обычно Сильвия никогда не смущалась и не любила оставаться в долгу перед кем-нибудь, если тот хотел сорвать на ней свое дурное настроение; и сейчас, собрав все свое мужество, она очень спокойно ответила:
— Ничего такого, что вам было бы приятно услышать.
Он раздраженно взглянул на нее:
— Тем лучше. А я уже, признаться, решил, что вы — полное ничтожество.
Красавица Каро Клэвленд не знает отбоя от мужчин, но ее сердце принадлежит лишь одному. И кажется, что никто на свете не любит сильнее, чем она. Когда Каро узнает, что возлюбленный ей изменяет, жизнь девушки теряет прежний смысл. Не в силах справиться со своим несчастьем, она решает уехать. Но Каро даже не подозревает, какие невероятные приключения ждут ее в далеком Египте!
Светский повеса Шарль Кэртон привык пользоваться расположением дам, и связь с юной Сарой была для него очередной интрижкой. Он втянул девушку в свою любовную игру, а когда она явилась к нему домой и объявила о своем намерении остаться, жестоко посмеялся над ней. С тех пор прошло несколько лет. Увидев в гостиной роскошного особняка графиню Сару Дезанж, Шарль с трудом узнал в лучезарной красавице ту самую отважную девушку – и в его сердце вспыхнуло новое чувство…
Два произведения английской писательницы Оливии Уэдсли посвящены неумирающей теме — любви мужчины и женщины, и написаны с характерным для «дамского романа» мастерством изображения переживаний героев и чрезвычайно увлекательной интригой.Прелестная героиня второго романа («Похищенные часы счастья») завоевывает сердца благодаря не столько своей красоте, сколько огромной душевной щедрости и глубине чувств. Покоренные восхитительной женственностью и в то же время силой духа своей возлюбленной, человек, не придававший серьёзного значения любовным переживанием, аристократ и государственный деятель, приходит к убеждению, что «есть нечто в жизни, что дороже славы, дороже честолюбия, дороже самой жизни — и это любовь!».Счастье достается героям романа нелегкой ценой, но тем сладостнее торжество любви.
Оливия Уэдсли – известная английская романистка, культивировавшая жанр любовного романа. Творчество ее, рассчитанное на массового читателя, насыщено мелодраматизмом, отличается глубиной проникновения в женскую психологию.
Оливия Уэдсли — известная английская романистка, культивировавшая жанр любовного романа. Творчество ее, рассчитанное на массового читателя, насыщено мелодраматизмом, отличается глубиной проникновения в женскую психологию.
После смерти родителей Тони вынуждена переехать к дяде. С первых же дней ее жизнь в доме становится невыносимой. Ревнуя мужа к племяннице, леди Сомарец старается всяческими способами избавиться от ненавистной ей девчонки. Ведь та, по ее мнению, некрасива и глупа. О, бедная, бедная Тони! Она уверена, что счастья больше нет! Но однажды в ее сердце просыпается любовь…
Жюстин Винтер вернулась в родительский дом, расположенный в заливе Джорджиан-Бей, чтобы управлять семейным бизнесом – небольшим коттеджным поселком. Девушка энергично берется за дело, но внезапно в ее офисе появляется бизнесмен-красавец Кэссон Форрестер и заявляет, что намеревается купить землю Винтеров под строительство прибрежного курорта. Жюстин в резкой форме отказывается от сделки. Но ей приходится часто встречаться с Кэссоном, все лучше узнавая своего «противника», Жюстин не в силах сопротивляться его обаянию и вскоре влюбляется в него…
— Ты меня любишь? — пораженно произнесла я, сердце сделало кульбит. Было и волнительно, и жутко раздражающе. Юджин снова валился ко мне и наводил шороху. — Да, безумно. Жить без тебя не могу, — внезапно тихо прошептал он, сокращая расстояние. — Боже, какие у тебя прекрасные глаза, — продолжил он бархатным голосом, оттесняя к стене. — Вот, опять! — Юджин снова пришёл в себя, и отскочил, а затем помрачнел и занял стул, на котором совсем недавно сидел Адонис. Я же совсем ошалела. — Что ты собирался сделать? — Наверное, поцеловать.
— Ты снова проиграл, — донесся до смущенного юноши голос его парня. — Ты ведь знал об этом? — откинув одеяло, пискнул тот, еще не проснувшись. — Конечно, — в дверях спальни показалась самоуверенная физиономия. — Еще ни разу ты не выдержал всю процедуру прелюдии, на самом интересном прося тебя трахнуть, — усмехнулся второй парень. — А посему, получи задание… В его руке оказался вибратор…
Друг всегда прикалывался надо мной из-за моего увлечения и рода занятий, я актер в детском театре. А тут получилось так, что прикололся над ним.
Поспорить с лучшим другом на нашего богатенького выскочку? Легко. Вляпаться по самое небалуй? Умеею, практикую. Пожалеть о содеянном? Запросто… Только иногда бывает поздно…
Настоящая сказочная принцесса всегда знает, с чем подать дракона. Настоящий сказочный дракон даже не представляет, какого противника встретит в лице принцессы.