Горицвет - [56]

Улетая, она все оглядывалась и все повторяла:

   — Я вернусь, вернусь...

И таяла, таяла...

Когда они уже были далеко и Солнце не могло слышать их, Метеорит сказал:

   — Тебе нельзя встречаться с ним: ты таешь в его лучах. И с каждым разом становишься все меньше. И однажды наступит день, когда Солнце будет ждать тебя, но пройдут все сроки, а тебя не будет. Ты не прилетишь к нему никогда: ты растаешь.

И сказала Комета:

— Я знаю: так будет. Но жизнь — радость. Встречи с Солнцем приносят мне большую радость. И я не могу не прилетать к нему. А сейчас, если ты хочешь лететь и дальше со мной, помолчи. Я хочу помечтать о моем Солнце.

Метеорит не сказал ей больше ни слова. Он потихоньку отстал и полетел, другой дорогой. Вокруг так много всего интересного, и так хочется все увидеть, обо всем узнать. Улетая, он слышал тихий голос Кометы: «У каждого в жизни есть свое солнце и приходить к нему надо вовремя».

ГЛАЗА УЖА

Была Лягушка лягушонком, и учили ее старые лягушки:

   — Бойся Ужа, бойся поглядеть в глаза ему.

И она боялась. А когда выросла, стала лягушат пугать:

   — Бойтесь поглядеть Ужу в глаза.

А почему нужно бояться, не говорила, потому что сама не знала. А узнать хотелось.

Уж жил у речки. Лягушка не раз видела, как черной лентой, извиваясь, полз он по траве и как покачивались потревоженные им цветы.

Иногда, когда было особенно жарко, Уж купался в речке. Она глядела издали, как плавает он среди белых кувшинок. Потом он обычно лежал в тени старой ивы, свернувшись в кольца, и о чем-то думал.

Много раз, когда спал он, Лягушка подползала к нему. Затаившись, глядела на его увитую золотой коронкой голову, на щелки закрытых глаз. Силилась понять: почему его бояться надо. Не понимала. И все- таки боялась.

Но, бывало, стоило Ужу только чуть приподнять

голову, как она сейчас же кидалась в речку, уплывала на противоположный берег, пряталась под черную корягу. Сидела под ней, слушала, как тревожно бьется сердце.

Но однажды решилась: хоть раз да посмотреть Ужу в глаза, чтобы знать, почему его надо бояться.

— Я только посмотрю и тут же брошусь в речку, уплыву от него, и он меня не догонит, — сказала сама себе Лягушка и пошла отыскивать Ужа.

Он спал на своем обычном месте, свернувшись в кольца. Лягушка остановилась возле него и стала ждать, когда он проснется. Она все заранее продумала: поднимет он голову, глянет она ему в глаза и кинется к речке. Глянет и кинется.

Она видела, как спокойно дышат его кольца. Видела, как качнулась и приподнялась голова его, увитая золотой коронкой. Видела, как открылись глаза.

Она посмотрела в них и обо всем забыла.

Это были не глаза, а две огромные бездны. От их близости кружилась голова и замирало сердце. Лягушка знала, что ей нужно бежать, но не могла тронуться с места. Она все глядела и глядела Ужу в глаза и слышала его шепот:

   — Иди ко мне. Не бойся. Обо мне говорят лишнее. Она боялась. Но глаза его, они притягивали, от

них невозможно было оторваться. А шепот, он так и обволакивал ее всю, околдовывал:

   — Ну иди же ко мне. Не бойся.

И она пошла. По щекам ее текли сл^зы. Она поняла: это все. Больше не купаться ей в речке, не сидеть под своей любимой корягой. И все-таки ползла к нему. Плакала, просила:

   — Не надо... Не надо...

И с каждым шагом все ближе видела перед собой две черные бездны, от которых кружилась голова и замирало сердце. И слышала шепот:

   — Надо... Надо...

Больше на речке ее никто не видел, и никто так и не узнал, куда она делась. А лягушки по-прежнему учили лягушат и говорили друг другу:

   — Бойтесь Ужа. Бойтесь посмотреть в глаза ему. И не знали, почему его нужно бояться.

АСТЕРОИД ГЕРМЕС

Жил себе во Вселенной астероид Гермес и не знал никаких забот. Проносился мимо разных звезд и планет, перебрасывался с ними шутками, слыл среди братьев-астероидов весельчаком и задирой. Бывало, скажет что-нибудь едкое, и пока ты соберешься ответить ему, смотришь, а уж он далеко. Летит, поблескивает в темном холоде, хохочет:

   — Хо-хо-хо! Я скоро вернусь.

Теперь Гермес стал совсем другим. Все о чем-то задумывается. Только что беззаботно хохотал во все небо и уже смотришь, загрустил и, печальный, ушел во тьму Космоса. И вот уже несется он по пустынной бездне Вселенной и торопит, подгоняет себя:

   — Скорее, скорее...

Там, впереди, за далями далей, поблескивает звездочка. Она чуть видна среди множества других звезд и планет, но ему кажется, что она горит ярче всех звезд, даже ярче самого солнца. Когда-то он любил подтрунивать над нею. Она была всегда окружена плотным кольцом облаков.

   — О, как клубятся вокруг тебя эти серые угодники! — кричал он, проносясь мимо.

Он не знал ее имени и не старался узнать его, да и она не интересовалась им. Но однажды, когда пролетал он поблизости, она раздвинула облака, и он увидел ее лицо. Это было лицо планеты-красавицы. Гермес вдруг заволновался, спросил:

   — Кто ты? Как тебя зовут?

   — Я — Венера, — ответила планета. — А что?

   — Ты красива. Я давно летаю по Вселенной. Я видел много разных планет, но ты самая красивая из них.

Она засмеялась:

   — Я думала, ты скажешь что-нибудь новое, а ты говоришь то, что говорят другие. Я это слышу каждый день. Прощай.