Гордость - [53]
– Эй, эй, эй, – не в ритм скандирует Дарий.
– Эй, эй, эй! – подпевает вся толпа.
Только – некстати. Невпопад, мимо такта.
И вообще все тут как-то криво-косо. И то, как Дарий двигается, и то, как ведут себя окружающие, и то, как он улыбается, – все это мне говорит, что он просто дурачится. Не тот это Дарий, с которым мне хочется быть рядом: мне нужен настоящий, тот, которого я знаю.
Я ставлю чашку и тяну его за рукав.
– Прости, что прервала шоу «Дарий», но мы можем минутку поговорить?
Я выхожу из дома, спускаюсь по ступенькам на тротуар. Он идет следом, но до конца не спускается, лицо напряженное. Садится на крыльцо – в руке по-прежнему красная чашка, двигает подбородком.
– Что случилось, Зури? – спрашивает он.
– Нет, Дарий, это с тобой что случилось? – спрашиваю я.
Он поднимает руки и пожимает плечами.
– Мы на вечеринке. Я веселюсь. А ты?
– Ты это называешь «весельем»? Ты целый спектакль устроил, Дарий!
Он усмехается.
– Это мы о чем говорим?
– Я – вот об этом! – Я пытаюсь его передразнить. Смеюсь, как он, засовываю руки в несуществующие карманы, запрокидываю голову, поглаживаю воображаемый твердый подбородок. Делаю вид, что танцую, совершенно не попадая в ритм. – «Салют, народ! Приезжайте посмотреть на наш домище в гетто!» – произношу я искусственно-низким голосом.
– Знаешь, актриса из тебя так себе, потому что я так не выгляжу и не говорю.
– Зато я тебя так вижу.
– Что ж, ладно. Ты, видимо, хочешь, чтобы на вечеринке я был таким. – Он вскакивает с крыльца, хлопает в ладоши перед самым моим носом, раз за разом щелкает пальцами, крутит головой, закатывает глаза, упирает руки в бока и искусственно-писклявым голосом говорит: – Салют, сучки и ниггеры! Я к вам на вечер-р-р-ринку!
– Так что, совсем с дуба рухнул? – ору я. – Будешь вот так вот здесь стоять и произносить слово, начинающееся на «н», прямо перед домами белых, да, Дарий? А, ну конечно. Права я была на твой счет. Из моих уст ты таких слов никогда не слышал. Особенно в таком месте.
Я подчеркнуто щелкаю пальцами, закатываю глаза, верчу шеей.
Дарий качает головой – и тут из дверей выглядывает Кэрри.
– Дарий? Все в порядке? – спрашивает она, даже не глядя на меня.
– Угу, – отвечает Дарий, голосом таким низким, какого я от него еще не слышала. При этом не сводит с меня глаз. – Все хорошо.
Я вперяю взгляд в Кэрри, но она отворачивается. Проходит долгая секунда – и она наконец уходит в дом.
– В кругу друзей я таких слов не произношу, – тихо, едва ли не шепотом говорит Дарий.
– А я – да. Только не в кругу таких друзей, – отвечаю я, но совсем не так тихо.
– Ты это о чем, Зури?
– А о том, что ты там перестарался!
– Перестарался? Я просто был собой! – Он говорит громче, с легким хрипом.
– Не тем собой, которого я узнала за последние дни.
Он усмехается.
– Ключевые слова – «за последние дни». На самом деле ты меня совсем не знаешь, Зури.
– А ты меня не знаешь. Знал бы – не привез бы в такое место.
Я иду прочь. Пока не знаю куда, но в конце квартала виден оживленный перекресток.
– Зури, постой, – говорит Дарий. – Ты что имела в виду под «особенно в таком месте»? Это частный дом, не какой-нибудь вонючий… Линкольн-центр. И у меня были причины тебя сюда привести.
– Какие именно, Дарий? – Я разворачиваюсь, скрещиваю руки на груди и смотрю ему в лицо, потому что знаю: он сейчас выдаст очередную хрень. А за мной не залежится сказать ему всю правду.
– Расширить твой кругозор, Зури! Потусоваться с ребятами из другого круга. Что я и делаю. Тусуюсь!
– Тусуешься? Уж я-то знаю, как тусуются, Дарий. И чтобы тусоваться, мне не нужны ребята из другого круга. И, кстати, ты сказал, что у нас свидание, а сам привел меня и бросил. Так на свиданиях не поступают!
Он делает шаг ко мне, я не отстраняюсь.
– Мир не ограничен твоим уголком знакомого района. Я с этими ребятами учусь в одной школе, хотел, чтобы ты с ними познакомилась. И – да, предполагалось, что это свидание. – Последнюю фразу он произносит совсем тихо.
– Свидание? – шепчу я. – Да. Пожалуй, ты прав. Ведь по ходу свиданий люди как раз лучше узнают друг друга. И уж я, поверь, узнала тебя гораздо лучше.
Он вскидывает руки, будто сдаваясь.
– Я такой и есть, Зури. Чего ты от меня хочешь? Я такой, когда я среди знакомых, людей, с которыми мне легко.
– Тогда со мной тебе явно нелегко, потому что раньше ты себя вел совсем иначе. – Я скрещиваю руки, качаю головой. – Я домой хочу.
– Что?
– Мне тут плохо. Я не вписываюсь.
Он берет меня за руку.
– Зури. Ну ладно тебе. Не надо так.
Я снова отдергиваю руку, качаю головой.
– Я была насчет тебя права, Дарий. Мы слишком разные. Ничего у нас не получится, – шепчу я.
И шагаю прочь. Чувствую, что Дарий не идет следом. Дохожу до конца обсаженного деревьями квартала – туда, где на уличном указателе написано: Пятая авеню. Все тут вокруг, чтоб его, совсем не как у нас: чистое, яркое, поэтому я закрываю глаза, пытаюсь отрешиться. Я хочу назад в свой район. К себе в квартал, в свою квартиру, в спальню, к сестрам.
Я знаю свое место. Знаю, откуда я родом. Знаю, куда вросла.
Глава двадцать пятая
Папуля мне говорил не раз: не должна вся улица знать, что у тебя неприятности. Никогда не плачь на глазах у незнакомцев. Голову выше, смотри так, будто готова разнести весь мир, если понадобится. С одной стороны, очень хочется свернуться в кровати и выплакаться, но нужно держаться, потому что я не в своем районе, плохо представляю, куда иду, и не могу себе позволить здесь показаться слабой.
«Надо уезжать – но куда? Надо оставаться – но где найти место?» Мировые катаклизмы последних лет сформировали у многих из нас чувство реальной и трансцендентальной бездомности и заставили переосмыслить наше отношение к пространству и географии. Книга Станислава Снытко «История прозы в описаниях Земли» – художественное исследование новых временных и пространственных условий, хроника изоляции и одновременно попытка приоткрыть дверь в замкнутое сознание. Пристанищем одиночки, утратившего чувство дома, здесь становятся литература и история: он странствует через кроличьи норы в самой их ткани и примеряет на себя самый разный опыт.
МГНОВЕННЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР THE SATURDAY TIMES. ИДЕАЛЬНО ДЛЯ ПОКЛОННИКОВ ФРЕДРИКА БАКМАНА. Иногда, чтобы выбраться из дебрей, нужно в них зайти. Айзек стоит на мосту в одиночестве. Он сломлен, разбит и не знает, как ему жить дальше. От отчаяния он кричит куда-то вниз, в реку. А потом вдруг слышит ответ. Крик – возможно, даже более отчаянный, чем его собственный. Айзек следует за звуком в лес. И то, что он там находит, меняет все. Эта история может показаться вам знакомой. Потерянный человек и нежданный гость, который станет его другом, но не сможет остаться навсегда.
Таня живет в маленьком городе в Николаевской области. Дома неуютно, несмотря на любимых питомцев – тараканов, старые обиды и сумасшедшую кошку. В гостиной висят снимки папиной печени. На кухне плачет некрасивая женщина – ее мать. Таня – канатоходец, балансирует между оливье с вареной колбасой и готическими соборами викторианской Англии. Она снимает сериал о собственной жизни и тщательно подбирает декорации. На аниме-фестивале Таня знакомится с Морганом. Впервые жить ей становится интереснее, чем мечтать. Они оба пишут фанфики и однажды создают свою ролевую игру.
«Холмы, освещенные солнцем» — первая книга повестей и рассказов ленинградского прозаика Олега Базунова. Посвященная нашим современникам, книга эта затрагивает острые морально-нравственные проблемы.
Кэти Акер и Маккензи Уорк встретились в 1995 году во время тура Акер по Австралии. Между ними завязался мимолетный роман, а затем — двухнедельная возбужденная переписка. В их имейлах — отблески прозрений, слухов, секса и размышлений о культуре. Они пишут в исступлении, несколько раз в день. Их письма встречаются где-то на линии перемены даты, сами становясь объектом анализа. Итог этих писем — каталог того, как два неординарных писателя соблазняют друг друга сквозь 7500 миль авиапространства, втягивая в дело Альфреда Хичкока, плюшевых зверей, Жоржа Батая, Элвиса Пресли, феноменологию, марксизм, «Секретные материалы», психоанализ и «Книгу Перемен». Их переписка — это «Пир» Платона для XXI века, написанный для квир-персон, нердов и книжных гиков.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
После смерти своей лучшей подруги Ингрид Кейтлин растеряна и не представляет, как пережить боль утраты. Она отгородилась от родных и друзей и с трудом понимает, как ей возвращаться в школу в новом учебном году. Но однажды Кейтлин находит под своей кроватью тайный дневник Ингрид, в котором та делилась переживаниями и чувствами в борьбе с тяжелой депрессией.
Аристотель – замкнутый подросток, брат которого сидит в тюрьме, а отец до сих пор не может забыть войну. Данте – умный и начитанный парень с отличным чувством юмора и необычным взглядом на мир. Однажды встретившись, Аристотель и Данте понимают, что совсем друг на друга не похожи, однако их общение быстро перерастает в настоящую дружбу. Благодаря этой дружбе они находят ответы на сложные вопросы, которые раньше казались им непостижимыми загадками Вселенной, и наконец осознают, кто они на самом деле.
Вскоре после самоубийства отца шестнадцатилетний Аарон Сото безуспешно пытается вновь обрести счастье. Горе и шрам в виде смайлика на запястье не дают ему забыть о случившемся. Несмотря на поддержку девушки и матери, боль не отпускает. И только благодаря Томасу, новому другу, внутри у Аарона что-то меняется. Однако он быстро понимает, что испытывает к Томасу не просто дружеские чувства. Тогда Аарон решается на крайние меры: он обращается в институт Летео, который специализируется на новой революционной технологии подавления памяти.
Однажды ночью сотрудники Отдела Смерти звонят Матео Торресу и Руфусу Эметерио, чтобы сообщить им плохие новости: сегодня они умрут. Матео и Руфус не знакомы, но оба по разным причинам ищут себе друга, с которым проведут Последний день. К счастью, специально для этого есть приложение «Последний друг», которое помогает им встретиться и вместе прожить целую жизнь за один день. Вдохновляющая и душераздирающая, очаровательная и жуткая, эта книга напоминает о том, что нет жизни без смерти, любви без потери и что даже за один день можно изменить свой мир.