Гордость - [31]

– Да, – говорит Уоррен, указывая подбородком на другую сторону улицы, – я слышал, у твоей сестры с Эйнсли все серьезно.

Я решительно мотаю головой:

– Нет! Уже нет.

Он смеется.

– Я так и знал. Эти чуваки…

– Эти чуваки чего? Надеюсь, ты не собираешься сказать, что он слишком хорош для моей сестры?

– Слишком хорош для Дженайи Бенитес? Разбежалась. Скорее наоборот.

Я замечаю в окне мистера Дарси, но он тут же отходит.

– Пошли погуляем, поговорим, – говорю я и беру букет в руку. Ладно, с родителями Уоррена познакомлю в другой раз.

– Ты первая, – говорит он.

Мы встаем с крыльца и шагаем по Джефферсон в сторону Бродвея.

– А почему ты раньше со мной вообще не говорил про Эйнсли? – спрашиваю я, слегка ущипнув его за предплечье.

– А ты бы мне поверила, если бы я такой: «Особо не радуйся, Зи. Кинет он твою сестру». Видел я ее лицо в тот день. Нос так и светился.

– Это верно. Вот только, боюсь, я бы все-таки тебе поверила. У меня уже были подозрения. Особенно касательно Дария.

– Угу. Про него я лучше вообще помолчу.

– А ты не молчи. Потому что мне очень хочется его отколошматить.

Уоррен застывает на месте и громко хохочет.

– А вот кулаками работать у тебя не получится. Не драчунья ты, Зи. Ты сама любовь.

Тогда я сжимаю кулак и со всей силы въезжаю ему по мускулистой руке.

– Это тебе за то, что меня недооцениваешь.

Но Уоррен даже не морщится. Продолжает хохотать.

– Вижу, как ты дерешься, – похоже, придется мне это делать за тебя.

Мы идем дальше, я стукаю его еще раз – никакой реакции.

– Да ну тебя! Не хочу я, чтобы кто-то за меня дрался. И вообще, ты не дерешься, ты борешься. А Дарию просто нужно как следует дать в эту его квадратную челюсть.

– Ну-ну. Чем тебе не угодил Дарий Дарси? В смысле он тебе тоже разбил сердце?

– Ага, сейчас! Я в этом смысле совсем не такая, как сестричка. Просто… морда его мне не нравится.

– А вот тут ты в меньшинстве. Уж поверь.

Я передергиваю плечами.

– А мне пофиг. Быть красавчиком – одно, ходить и всем это демонстрировать – другое.

– А чего в этом плохого? Я вот хожу и демонстрирую. А то ты нет?

Он меряет меня взглядом, облизывает губы.

– Уоррен! – Он получает очередной тычок, и мы оба смеемся. Вот и Бродвей, над головами у нас идет по рельсам поезд. Прохладный летний день с ветерком, на улице полно народа.

Мы шагаем по Джефферсон в Бед-Стай. В этой части Бруклина попадаются дома покрасивее нашего. На некоторых висят таблички «Продается», есть и только что отремонтированные. И это уже не жилые дома, а настоящие музеи.

– Ну, если серьезно, Дарий считает себя лучше всех. Прежде всего – лучше меня, – говорит Уоррен после долгой паузы.

Я останавливаюсь, поворачиваюсь к нему.

– Давай, Уоррен, колись, потому что мне в радость любая гадость про этих придурков, которые меня уже достали.

Он смеется, а потом откашливается.

– В Истон я пришел в седьмом классе. У них это первый старший считается. Нас тогда в параллели было всего семеро. Мы с Дарием сразу сошлись, хотя, на мой взгляд, чмошник он еще тот. А там у них принято ходить друг к другу в гости: поиграть, на ночь остаться. Так что я часто бывал в их квартире на Манхэттене, а он все упрашивал родителей отпустить его ко мне, хотя я говорил, что у нас постреливают, торгуют наркотиками и всякая такая хрень. Я ему даже показал, как нужно ходить и смотреть в оба, чтобы тебя машина не сбила. А ему все это казалось такой смешной игрой, вроде того, что в фильмах показывают. Но родители его не собирались отпускать сына к какому-то там малоимущему парнишке, в квартиру к его живущей на пособие мамаше, где везде тараканы.

– В смысле они так и говорили? – не верю я.

– А им и говорить-то было не надо. Я и так знал, что они думают. Мы с Ди некоторое время нормально так общались, но потом я ввязался в одну драку, не в школе. И мистер Дарси поднял хай до небес, чтобы меня исключили. Я, мол, плохо влияю на его сыночка. Но хуже другое – Дарий ни разу за меня не вступился. Ему все хотелось попасть ко мне домой, поглядеть, каково оно тут, но, когда я вляпался в эту хрень, он раз – и в кусты. А на улице вступаться за друга – первое правило. Без вопросов. Чувствуешь, фигня какая? Он, конечно, чернокожий, но не до такой же степени, просекаешь? У нас здесь оно как: если твой парень ввязался в драку, ты ж его не сдашь, верно? А тут его папаня пытается выпереть меня из Истона.

– Блин, Уоррен. Вообще жесть какая-то. Мне тебя очень жалко. Не знала, что эти Дарси такие подлые.

– Дарси просто буржуи, скандалов не любят. Страшно заботятся о своей репутации. Маме пришлось ехать в школу и практически умолять, чтобы меня оставили. Она пригрозила, что подаст на них в суд за дискриминацию. После этого Дарий боялся смотреть мне в глаза.

Я качаю головой, а внутри что-то закипает. От ярости. У этих Дарси есть все, что можно купить за деньги, но нет ни порядочности, ни сострадания. Так что хорошо, что у Дженайи с Эйнсли не сложилось. Во-первых, сестра остаток лета проведет со мной, а во-вторых, я теперь знаю правду про эту семейку с другой стороны улицы.

– Я тебе сочувствую, Уоррен. Правда. Дарий поступил паскудно, – говорю я.

Уоррен тут же обхватывает меня рукой за плечи, чуть-чуть слишком поспешно.