Гордость, сила и зима - [22]

– Смотри, Джек, какую крошку к нам занесло, так бы и съел! – произнес левофланговый, практически раздевая меня глазами.

Ну все, прощай, моя девичья честь!

– Умерь аппетиты, Джон! Хозяин сказал, чтобы девчонку не трогали, – остановил его мужик со шрамом и обратился ко мне. – Ты, вставай и топай на выход!

– Не могу.

– Я тебе сейчас покажу - не могу! Пару ребер как сломаю – мигом побежишь, – угрожающе начал приближаться ко мне помеченный.

– У меня ноги связаны, – сквозь зубы прошипела я, стараясь не показать им своего страха.

Левый резко шагнул вперед и достал меч, я в ужасе закрыла глаза и попыталась отползти. Но почувствовала только, как веревка упала с ног, а меня весьма грубо схватили за плечи и поставили на пол.

– А теперь – пошла!

Судорожно сглотнув, я повиновалась, и наша похоронная, во всяком случае, для меня, процессия вышла из камеры. Первые шаги давались с невероятным трудом, но потом онемение прошло, так что шла я уже вполне твердым шагом. Вели меня по каким-то темным коридорам, которые петляли, словно дорожки лабиринта.

Потом меня грубо втолкнули в какую-то комнатушку без окон, в голове мелькнула мысль, что попытаться сбежать не получится. Здесь находились лохань с водой, что-то вроде ширмы и небольшой письменный стол, на котором лежал какой-то кулек. Сзади что-то щелкнуло, и через секунду я почувствовала, что руки свободны. Дверь за спиной тут же захлопнулась, и до меня донесся грубый голос:

– Приводи себя в порядок. У тебя десять минут, не уложишься – пойдешь, в чем есть. – Какой из бритых произнес эту фразу, я не смогла определить.

Я не решилась спросить имя (Небо, Прайд, зачем тебе имя этого человека?) и покорно начала умываться. Левая сторона лица буквально взорвалась от боли, стоило только коснуться ее пальцами, так что я и без зеркала поняла, что там налился огромный синяк. В свёртке лежало простенькое платье белого цвета, больше напоминающее ночную сорочку, только с длинными рукавами, которые плотно фиксировались на запястье. Платье слегка мне велико, из-за этого приходилось периодически подтягивать его на плечах. Обуви не предоставили, поэтому я надела свои изрядно потрепанные туфли на плоской подошве.

Закончив умываться, я начала обыскивать комнату в поисках того, что могло сойти за оружие. К моему немалому огорчению, ящики стола оказались пусты, словно кошелек рабочего за день до оплаты труда. Думай, Вэл, думай.

За дверью послышались шаги, как вдруг я увидела свой порванный плащ. Стремительно бросившись к нему, я с треском вырвала застежку, выполненную на манер булавки, и судорожно засунула ее в правый рукав. Как раз вовремя – практически сразу же дверь распахнулась, и появился мой тюремщик.

Руки опять сковали, на этот раз спереди. К счастью, Джек-Джон не заметил, что я что-то спрятала. Затем меня очень грубо толкнули в спину, да так, что я чуть не прочертила носом по каменной стене.

– А нельзя ли поаккуратнее? – огрызаться в такой ситуации очень глупо, но я, переполненная страхом и отчаянием, ничего не смогла с собой поделать.

Меня схватили за волосы, и голова оказалась запрокинута, я ощутила, как холодная сталь прижалась к горлу.

– Вот что, дорогуша, если не хочешь, чтобы твоя хорошенькая мордашка пострадала, иди и не выкобенивайся.

Затем меня опять-таки втолкнули в какой-то зал, я, не удержавшись на ногах, упала и отбила колени о каменный пол.

– Джек, я же просил быть повежливее с нашей дорогой гостьей, не забывай, она благородных кровей и не привыкла к такому обращению! А теперь, оставь нас.

Я подняла голову и увидела перед собой пожилого мужчину с полностью седыми волосами, который смотрел на меня блеклыми глазами. Он протянул шишковатые руки и помог подняться.

– Надеюсь, что вас, леди, не сильно испугали мои подчиненные, они не привыкли к общению с представительницами прекрасного пола.

– Кто вы? И что вам от меня нужно?

– О, ничего существенного, я всего лишь хочу пригласить вас поучаствовать в одном мероприятии.

– А, похищение людей теперь так называется? Надо же, ни за что бы не догадалась. А если я откажусь?

– А вас, милочка, никто и не спрашивает. Участие, так сказать, добровольно-принудительное. К сожалению, ваш чудесный скакун скрылся от нас, придется вам воспользоваться моей кобылкой.

– Да неужели? А не боитесь, что ваши шалости всплывут наружу? Вы уже не в том возрасте, знаете ли, чтобы отправляться на рудники – можете и не вернуться.

– Ну, с вашей помощью, моя дорогая, я надеюсь избавиться от такой проблемы, как возраст.

– Хотите, я и так помогу вам от нее избавиться? Посмертно, правда. И вообще, почему именно я?

– А ну, цыц! Грубиянка! Знаете ли, девственницы - нынче товар дефицитный, и ваши очаровательные спутницы, хоть и из благородных и незамужних, мягко говоря, не подошли. Давайте будем считать, что вы стали жертвой своего хорошего воспитания.

Дверь опять отворилась:

– Хозяин, единорог готов к транспортировке, можем ехать.

Девственница. Единорог. Мама дорогая, дела действительно очень плохи!

Глава одиннадцатая, в которой появляются проблемы с воспитанием

Кобылку, на которой мне предстояло ехать, рассмотреть не дали – сразу же натянули на голову мешок. Руки зафиксировали веревкой на передней луке, но каким-то образом я умудрялась держаться в седле. Кстати, о седле – своей нижней половиной я смогла ощутить, что оно на редкость неудобное и твердое. Хоть бы подушечку положили что ли!