Гордое сердце - [25]

У нее на коленях проснулся Джон и дружелюбно улыбнулся им. Они засмеялись в ответ, забыв о своем разговоре. Затем мать вздохнула:

— Они быстро вырастают… Сюзан, Мэри хочет, чтобы мы отправили ее в какой-нибудь другой колледж, хотя знает, что здесь обучение бесплатно, потому что ее отец профессор в нашем колледже. С ней гораздо труднее, чем было с тобой.

— Она сама не знает, чего хочет, — сказала Сюзан, — а это всегда тяжело. Разреши ей уехать, мама.

— Хорошо, — сказала мать с сомнением. — Но не знаю, стоит ли. Причина ее желания уехать так неразумна.

— Почему?

— Она говорит, что не хочет учиться там, где училась ты, заниматься тем же, чем ты, быть старостой, слушать напутственные речи и прочее.

— Она ведь сама по себе…

— Конечно, я сказала ей это, но она говорит, что хочет быть там, где ее никто не знает.

— В таком случае ей лучше уехать. — Сюзан взяла ребенка. — Мне надо идти. Марк будет ждать.

— Ты думаешь, что нам лучше позволить ей уехать? — Мать проводила ее до двери.

— Да, я так считаю, — ответила Сюзан.

Беспричинно та глубокая глупая боль в ней слегка усилилась. Конечно, это было глупо — сердиться на Мэри за то, что она хотела быть свободной от своей старшей сестры.

* * *

На следующий день она позвонила всем своим старым друзьям и пригласила их к себе в дом.

— Я не видела вас всех целую вечность, — кричала она в телефон. — Я соскучилась. Кроме того, Джон уже большой!

Весь день дом был полон забот и суеты. Она спешила управиться с Джоном, порхала по кухне.

— Забавно быть такой занятой, — радостно говорила она Марку во время ленча. — Но она нашла время приготовить ему любимое блюдо, которое он с удовольствием проглотил.

— Я сегодня ничего, кроме объедков не ожидал, — сказал он.

— Это заняло у меня полчаса, — сказала она, — и доставило мне радость.

Удовольствие расставить цветы по вазам она оставила на послеобеденное время. Она составила из них прекрасные букеты. Затем она оделась сама и нарядила Джона в комбинезон с голубыми полосками. И в три часа она, держа его за руку, открывала дверь своим друзьям, которые, входя, наполняли тихий дом разговорами и смехом, внезапными криками радости и удивления.

* * *

— Хорошо провела время? — спросил Марк, жуя сэндвич. Все ушли, и дом погрузился в свою обычную тишину.

— Джон был ужасно мил, — сказала она, занимаясь посудой. Дом был таким шумным от голосов гостей, а сейчас наступившая тишина казалась мертвой.

Марк взял кухонное полотенце и начал быстро и ловко вытирать посуду, которую она вымыла.

Она повернулась к нему, ее руки все еще были в мыльной воде.

— У меня странное чувство, что на самом деле они меня не любят, — сказала она подавленно.

— Почему, девочка? — воскликнул он и подошел обнять ее. Но она покачала головой:

— Нет, Марк, не надо, у меня руки в мыле. К тому же я и сама не понимаю, почему.

Он снова начал вытирать посуду.

— Они что-нибудь сказали?

— Нет-нет, они всем восхищались, им понравились сэндвичи и пирог, у нас был замечательный контакт. — Она замолчала, раздумывая. — Все время меня не покидало чувство, что им не понравилось то, что мне удалось одной, с Джоном на руках, сделать все это.

— Забудь о них, — сказал Марк резко. — Они чувствуют себя виноватыми. Большинство женщин очень ленивы, взывают о помощи всякий раз, когда у них появляется немного работы.

— Люсиль сказала странную вещь. Она сказала: «Девушки, я думаю, нам следует объявить Сюзан бай-кот, потому что она подает плохой пример для сравнения». Конечно, она засмеялась, сказав это. Они все засмеялись.

— Я говорю, забудь об этом, — повторил Марк. — Как ты думаешь, Сюзан, мы останемся здесь на всю свою жизнь? Иногда я думаю, что будет лучше уехать из твоего родного города, где каждый знает все про всех.

Но она продолжала:

— Я сказала Люсиль: «У тебя двое. Я уверена, что когда у меня будет двое, мне понадобится помощь». Но я так не думаю, Марк. Я и наполовину так не занята, как хотела бы.

— Забудь об этом, — сказал Марк. — Ты мне подходишь.

Он подошел к ней и обнял ее, и ощутив его крепкое и здоровое тело, она почувствовала к нему благодарность.

В конце концов, у нее есть Марк и Джон. Она слишком много хотела от людей типа Люсиль. Ей следует довольствоваться тем, что у нее есть: Марком и Джоном. Сейчас она не была так одинока. Одинокими делают людей мечты.

* * *

Однажды прозвенел дверной звонок, она подошла к двери и увидела Майкла в бриджах для верховой езды и голубой рубашке, он стал на несколько дюймов выше и шире.

— Привет, — сказал он и улыбнулся.

— А, Майкл! — воскликнула она.

— Я видел мою голову, которую вы сделали, и решил посетить вас, — сказал он. — Она очень хороша. Что еще вы сделали?

— Ничего, — ответила Сюзан, — не считая ребенка.

Он прошел мимо нее и стал подниматься по лестнице в мансарду.

— Вы имеете в виду незаконченного ребенка, которого я видел однажды? Я никогда не забуду его.

— Нет, я имею в виду настоящего ребенка, — сказала она.

— А, это… — сказал он безразлично. Он был у двери в мансарду, дергая за ручку. — Почему она закрыта? — закричал он нетерпеливо.

— Я держу ее закрытой, — ответила она.

— Откройте ее, — потребовал он, и она открыла, и они вместе вошли.