Гордимся тобой, пионер! - [19]

— Утром я буду в Рыбачьем. Верные люди… сегодня же и продадут баранов…

Баялы ничего не понимал. Почему баранов подменили овцами? Кто этот человек, приехавший к Атамкулу ночью?

Урий вздрагивал, словно он замёрз, и крепко сжимал руку Баялы.

— Пойдём, — шепнул он, — пойдём сейчас же в Тегерек. Я боюсь. — Он тянул Баялы куда-то в сторону, подальше от Атамкула и его приятеля.

Незнакомец включил фары, и машина, описав полукруг, начала подниматься на перевал.

Ни Баялы, ни Урий так и не заснули до рассвета. Урий сидел, обхватив руками колени, и молчал. Он молчал и дорогой. И только однажды он сказал, будто про себя, что ему стыдно.

— Чего стыдно? — спросил Баялы. — Придём сейчас в Тегерек и прямо к управляющему фермой. Расскажем ему обо всём, что слышали.

— Я не пойду, Баялы. — Лицо Урия вспыхнуло.

— Эх, ты! А ещё пионер. Боишься, да?

— Не боюсь. А не пойду, — упрямо повторял Урий.

— Послушай, Урий. Я не знаю почему… думаю, что Атамкул и тот… незнакомый сделали что-то нехорошее. Ну вот уверен, и всё. Понимаешь?

— Один иди. А мне нельзя, Баялы. Нельзя!

— Ну почему?

— Не спрашивай, если не догадался.

И вдруг будто рядом прозвучал голос: «Верные люди… сегодня же продадут баранов…» Как он, Баялы, не догадался раньше. Голос Шершена — брата Урия — не спутаешь с другими… Может, Урий и прав. Ему не стоит идти к управляющему фермой. Но Баялы пойдёт. Обязательно пойдёт.

Баялы взял Урия под руку.

— Я понял, всё понял, Урий. Не расстраивайся.

Они шли молча. Спускаясь с горы, они увидели арбу деда Шермата.

— …Вот как это было, — закончил Баялы свой рассказ. Он лишь не назвал имя того, кто увёз баранов из Узун-Булака, возможно, он не хотел обижать Урия.

— Да, надо, пока не поздно, сообщить об этом управляющему фермой. Успеют поймать того… второго, — сказал дед Шермат. Он огрел плёткой сперва одну, потом другую лошадь: — Э-э-э! Поторапливайтесь.

Лошади пошли вскачь.

— Не уйдёт! — кричит дед Шермат. — Поймают. А вы, ребята, идите к управляющему… Оба!

— Урию неудобно. Второй… вор — Шершен, его брат. Я схожу один, — сказал Баялы.

— Мы пойдём вместе, — твёрдо сказал Урий.

…Дед Шермат остановил арбу возле конторы фермы.

Мальчики, а вместе с ними я и дед Шермат, направились к управляющему фермой.

Эмиль Михайлович Офин В патрульном дозоре

Боря долго не разрешал Климу подняться в Атаманское гнездо. На все просьбы Клима он важно отвечал: «Ещё свернёшь себе шею». Но однажды после завтрака Боря сам вдруг подозвал Клима, уныло бродившего вокруг Атаманской сосны.

— Сигнализацию понимаешь? Ну, например, как будет: «Прошу помощи»?

У Клима застучало в груди. Он сдёрнул с шеи красный галстук и взмахнул им три раза крест-накрест.

— А как: «Всё хорошо, иду по заданию»?

Клим поднял галстук над головой и медленно круговым движением опустил его.

— Я могу, Боря, показать ещё «Опасность», «Важная находка» и…

— Ладно, — перебил Боря, — вижу, что знаешь. — Он повесил свой бинокль на грудь Клима. — Подежуришь, пока мы с Витькой будем проводить телефон в Главный штаб.

Потом Боря задрал голову и сначала засвистел по-щеглиному, а после крикнул:

— Эй, на вахте! Опускай трап!

По стволу сосны скользнула, разматываясь, верёвочная лестница.

И вот наконец-то Клим в Атаманском гнезде! Это небольшой дощатый настил с крепкими перилами из жердей, переплетённых ветками, — настоящее гнездо! Его построили Боря и Витька Атамановы, и на совете дружины было решено назвать этот наблюдательный пункт Атаманским — в честь его строителей, — тем более, что фамилия такая примечательная. Сосна не очень высокая, зато она растёт на холме. Отсюда видны не только все закоулки лагеря, но и соседний колхоз, и озеро, и окрестный лес на несколько километров. Дежурить здесь — дело ответственное. Вчера, например, Витька Атаманов заметил, что с шоссе свернула в лес грузовая машина с экскурсантами. Витька подал сигнал, и через пять минут Летучий отряд под командой Володи Ковальчука вышел по указанному направлению. Пусть бы попробовали экскурсанты развести в лесу костёр или наломать веток! Разведчики помчались бы в колхоз или на перекрёсток шоссе, где всегда стоит со своим мотоциклом лейтенант милиции товарищ Щепкин…

Клим прижимает к глазам бинокль и ведёт его по кругу. Не худо бы обнаружить нарушителей!

Замелькали деревья, да так близко, что каждая щербатинка на коре видна; проплыла силосная башня колхоза, блеснуло озеро. Там, неподалёку от Щучьего залива, на поляне Трёх берёз Клим облюбовал одно место. Тут разобьёт он свою патрульную палатку… Он уже знает, что вход в палатку должен быть с южной стороны — чтобы кусты защищали от ветра; столбики должны стоять косо, вбитые в землю по всем правилам, а верёвки крепко натянуты; там можно будет варить картошку в настоящем походном котелке, спать на охотничьей постели из еловых веток. Можно позвать к себе друзей — кого захочешь, пусть даже пионеров-инструкторов, — никто не откажется прийти в гости к разведчикам.

Эх, если бы в разведку с Климом ходил не Лёвка Ситников! Пусть лучше любая девчонка! Лёвка старше Клима, но он обжора, трус и лентяй. Он даже не хочет стелить свою постель и разделывать выкорчёванные с футбольного поля коряги на дрова для лагерной кухни, хотя второй закон пионерского лагеря гласит: «Обходись без нянек, делай всё сам». Разве с таким напарником добьёшься чего-нибудь? А во всём виноват помощник вожатого Володя Ковальчук, — вот уж от кого Клим меньше всего ждал несправедливости! На совете отряда Володя сказал: «Клим Горелов и Лёва Ситников постоянно ссорятся. Надо положить этому конец. Предлагаю: пусть Лёва и Клим патрулируют вместе и отвечают друг за друга».