Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [97]

Между тем русские спешно работали над возведением крепости на Кубанском острове; ежедневно между нашими форпостами происходили мелкие стычки, но мы при наших ограниченных средствах не могли оказать серьезного сопротивления внедрению неприятеля на нашей территории. Нападение на один из прибывших из Анапы отрядов не удалось благодаря легкомыслию Карабатыра и окончилось незначительной кавалерийской схваткой.

В Абадзехии неприятель в количестве около 12 000 человек перешел Кубань и остановился в двух часах от границы на речке Шавготча, где он начал строить крепость, но там он мог встретить еще меньше препятствий, чем на Адагуме. На Малой Кубани и Лабе русские также заняли много оставленных в последнюю войну и не уничтоженных абазами крепостей.

Наше соединение с Сефер-пашой весьма вредило наибу Мохамед-Эмину. Слухи о чудесном действии орудий, о множестве солдат, которые пришли на помощь к Сефер-паше, были в Абадзехии, естественно, значительно сильней, чем в Шапсугии, и враги наиба, пши и уорки, раздували эти сказки к выгоде Сефер-паши и к вреду Мохамед-Эмина. Последний находился в весьма критическом положении среди абадзехов, потому что все большее число людей начинало его упрекать за то, что он не имеет такого большого значения, как Сефер-паша, которому шлют пушки и солдат; недовольство увеличилось после вторжения русских в Абадзехию. Наиб также пытался найти поддержку в Константинополе, и если, с одной стороны, в Абадзехию приходили письма с увещеваниями подчиниться Сефер-паше, то, с другой стороны, наиб получал уверения в том, что стоит только ему приехать в Константинополь, так он тотчас же получит солдат и пушки. Теснимый в стране и приглашаемый в Турцию, наиб попал в ловушку и отплыл, дав обещание абадзехам скоро вернуться и привести помощь против русских. Но едва он прибыл в Константинополь, как был Портой по требованию русского посольства арестован и интернирован в Дамаск.

В этих интригах играл серьезную роль Измаил-паша, который хотел удалением наиба из Абадзехии доставить удовольствие князю Сеферу; его ссылка не мешала ему быть деятельным там, где он мог раздобыть деньги; но как только друзья обращались к нему с требованием исполнить свои обещания, он обнадеживал их со дня на день, отговариваясь тем, что все его имущество секвестировано, в чем, однако, не было ни слова правды.

Наиб Мохамед-Эмин не думал о том, чтобы по примеру князя Сефера удовлетвориться вынужденным гостеприимством султана[94] и состариться в ссылке. В ноябре он убежал ночью из Дамаска и после того, как загнал до смерти нескольких лошадей, добрался до анатолийского берега Черного моря, где нанял сандал и отплыл в Абазию. 28 ноября он был снова в Абадзехии. Его возвращение сильно подняло дух абадзехов, и, хотя он вернулся с пустыми руками и как беглец, население приняло его с восторгом.

Глава шестнадцатая

Вести из Константинополя. – Внутренние неурядицы в Шапсугии. – Кровавая вражда. – Перемирие. – Наше положение. – Набег русских на Шапсугию и Абадзехию. – Тяжелая зима. – Экспедиция в Черноморье. – Нападение на русские пограничные посты и уничтожение их. – Продолжение военного и гражданского устройства страны. – Собрание депутатов всех адыгских племен на реке Догай. – Наступление русских на Адагум. – Действия наиба в Абадзехии. – Его неудачи. – Волнения в Абадзехии.

16 июля получил я письма и известия из Константинополя. Положение, в сущности, не изменилось. Волонтеры ждали средств, чтобы прибыть к нам. Измаил-паша все время давал блестящие обещания, но не дал ни гроша. Эта его постоянная ложь была так же возмутительна, как и растрата собранных сумм, между тем все это препятствовало всяким другим попыткам выбраться из нашего положения. Действительное благодеяние оказал мне генерал Замойский посылкой некоторых вещей. А именно: я получил 30 пар сапог, 50 пар ботинок, 100 пар летних брюк, шерстяных одеял и некоторые мелкие предметы. Если б Измаил своими постоянными обещаниями не обманывал нас, я стал бы вместе с моими политическими друзьями искать и, вероятно, нашел бы другой выход. Моя деятельность в Абазии доставляла мне необходимое сообразно моим потребностям, но мы считали это положение временным и благодаря лживым посулам Измаила не могли создать какой-либо определенный план.

Между тем Сефер-паша занялся сбором податей в Шапсугии, или, вернее сказать, поручил это дело Хаджи-Измаилу, придав ему в помощь своего сына Карабатыра. Если Карабатыр, несмотря на свое личное мужество, был мало пригоден против неприятеля, то для административной деятельности он годился еще меньше. Жители Шапсугии не хотели давать подати и отговаривались тем, что были недостаточно представлены на народном собрании у Адагума и что только небольшое число их старшин вотировало за подати. В стране также уже было известно, как плохо распорядились князь Сефер и его сын податями, собранными для солдат.

5 августа на реке Антхыр дело дошло до жаркой схватки между Карабатыром и его спутниками с одной стороны и некоторыми жителями – с другой. Карабатыр приказал задержать одного из злейших крикунов. Это было сигналом к общему восстанию на реке Антхыр. Жители напали на Карабатыра и его свиту, и один уорк, друг и товарищ Карабатыра, был убит – ему прострелили горло. Сам Карабатыр потерял свою лошадь. Но два дня спустя он собрал большую банду и внезапно напал на несколько дворов, которые разграбил и сжег; среди них и двор Алиби Хантоху, одного из влиятельнейших шапсугских старшин. При этом случае были взяты в плен 10 черкесов из Антхыра. Тогда половина Шапсугии взялась за оружие, и Карабатыр, так же как и Хаджа-Измаил-паша, должен был спешно бежать за реку Абин, чтобы спасти свою жизнь. С обеих сторон были убитые и раненые, и Хантоху, который стал во главе шапсугов и собрал около 4000 человек, появился на Абине и угрожал находящемуся в Шапсогуре Сефер-паше. Последний в страхе вызвал к себе на помощь артиллерию, стоявшую против русских на Адагуме.