Горцы Кавказа и их освободительная борьба против русских - [108]

8 декабря пришли из Абадзехии известия, что неприятель опустошил равнины вдоль рек Шавготчи и Лабы и сжег много сотен дворов, после чего со 2-го до 6 декабря происходили серьезные сражения между жителями Абадзехии и русскими штурмовыми колоннами.

7 декабря русский корпус, оперировавший в Абадзехии, оставив гарнизоны в Шавготче и других крепостях на Лабе, возвратился за Кубань на зимние квартиры. Впрочем, усилия русских в Абадзехии были очень незначительны и послужили больше к тому, чтобы организовать диверсию и занять ею абадзехов в их стране. Действительно серьезные операции были предприняты против натухайцев из Адагумского лагеря и других крепостей.

В лагере на Адагуме началось передвижение русских отрядов, которое, казалось, должно было завершиться их скорым выступлением. Можно было предвидеть, что неприятель теперь попытается совершить набег против натухайцев, потому что в лагерь прибыли три свежих казачьих полка.

С 6 декабря начался достаточно сильный мороз, что чрезвычайно облегчило русским продвижение. 10-го я отправил стоявшие на реке Абин 4 орудия, после того как довел их прикрытие до 300 всадников и 900 человек пехоты, продвигаться ближе к русскому лагерю и занял на лесистой возвышенности над речкой Шипс позицию, которая господствовала над дорогой между Адагумом и Суджуком. 13 декабря (1-го по ст. стилю) неприятельские колонны выступили из Адагумского лагеря. Неприятель знал о нашем расположении и отрядил против нас 4 батальона, 1 полк казаков и 1 пехотную батарею из 12 орудий. Несмотря на перевес неприятеля, мы удержали за собой нашу позицию, но не могли выбить русских с дороги на Суджук, которую они заняли. Вторая колонна в составе 5 батальонов, казачьего полка, пехотной полубатареи из 6 орудий и горной батареи из 8 орудий повернула вдоль реки Бакан на дорогу, ведущую к Мазге, ныне разрушенной русской крепости. Третья колонна, состоявшая из 3 батальонов, 2 полков казаков и конной батареи, двинулась по берегу Кубани через равнину на Коркуй. Из Суджука по дороге в Адагум выступили 2 батальона, 100 казаков и 4 орудия и уже около полудня соединились с колонной, с которой мы утром имели сражение. Из Суджука и Анапы, кроме того, двинулись еще 1 батальон, 100 казаков и 4 орудия против Мазги. Из Коркуя пришли 1 батальон, 1 казачий полк и 6 орудий, которые и оперировали на равнине, чтобы поддержать колонны, двигавшиеся из Адагумского лагеря.

Состоящая из 5400 дворов и, как я уже указывал, малогористая и плохо приспособленная к обороне область натухайцев была, таким образом, пересечена 17 батальонами пехоты и 33 сотнями казаков (то есть около 20 000 человек с 54 орудиями) и совершенно отрезана от всякой поддержки. Каждая из вражеских колонн, сжигая все, что встречала на своем пути, уничтожала посевы и увлекала за собой людей и скот, который могла захватить.

В полдень с горы, на которой стояли, мы увидели бесчисленные столбы дыма, свидетельствовавшие об опустошении Натухая. Иногда слышался заглушенный орудийный гром. Мое положение было невыносимым. Потеря орудий, находившихся в Натухае, была не только возможна, но и очень вероятна. Однако двинуться на помощь с тем, что имелось у меня под рукой, было невозможно, ибо неприятель, стоявший перед нами, сторожил каждое наше движение. Дважды после полудня пытался я прорвать неприятельскую линию на дороге из Адагума в Суджук, но безуспешно. К тому же мороз, этот верный союзник московитов, достиг больше 12 градусов и наши плохо одетые абазы дрожали, замерзая у лагерных костров. Поэтому нельзя было и думать о том, чтобы провести с ними такой трудный маневр, как прорыв неприятельской линии ночью. Повсюду были разосланы муртазики и гонцы, чтобы оповестить все контингенты военных сил из мехкеме Шипса и Абина и созвать сюда воинов из Шапсугии, но далекие расстояния и, в особенности, холод были причиной того, что к вечеру силы наши дошли едва только до 2000 человек.

Я передал командование всем отрядом лейтенанту Станкевичу, при котором остались также начальники мехкеме Шипс и Абин, и в 8 часов вечера отправился в сопровождении 60 всадников, среди которых было 10 моих солдат, по направлению к неприятельской линии, которую я решил во что бы то ни стало перейти. Так как я мог рассчитывать, что ближайшие окрестности крепости Адагум охраняются меньше, чем дорога на Суджук, то прямо пошел на крепость и свободно прошел мимо нее на расстоянии двух ружейных выстрелов от крепостных валов. Мы остались бы совершенно незамеченными, если б на нас не наткнулся небольшой казачий патруль. Раздалось несколько выстрелов, два казака остались в наших руках и должны были против своей воли, с ногами, крепко связанными под брюхом лошади, сопровождать нас. Когда крепость открыла огонь, мы были уже вне опасности.

Эта ночь была одна из самых тяжелых, которые я испытал когда-либо в своей жизни, а ведь я перенес так много тяжелого. Недостаточно было того, что стоял невыносимый мороз, неприятель окружал нас со всех сторон и нас мучил голод, потому что со вчерашнего вечера мы ничего не ели, но злосчастной судьбе было еще угодно, чтобы среди моих абазских всадников не нашлось ни одного, который бы хорошо знал дорогу в Натухай, хотя все они были дома у Абина, т. е. на расстоянии всего лишь нескольких часов езды. Абазы настолько беззаботны, что нимало не печалятся о том, что происходит в нескольких часах от них или как выглядит их страна. Хотя я и очень часто ездил по Натухайской области, но не мог разобраться ночью в лабиринте бесчисленных лесных тропинок. Так как никто хорошо не знал дороги, то все начали советоваться и каждый настаивал на своем. Такие случаи уже часто бывали со мной, и я поставил себе за правило следовать в таких обстоятельствах советам одного, но ни в коем случае не многих индивидуумов или рассчитывать на свою собственную голову. Сегодня я решился на последнее, потому что видел, что, к сожалению, ни один из моих спутников не знал больше, чем я сам.