Гонобобель - [51]

– Васильченко, вы мне нужны!

Широко улыбаясь, даже и не думая дерзить, а просто констатируя, Миша ответил:

– А вы мне нет!

И прошел мимо. Ситуация развернулась на сто восемьдесят градусов. Решившему завязать со службой Мишке Бабай сделать ничего не мог. На очередную угрозу он отвечал смехом. Ему было хорошо, Бабаю плохо.

Первомай настиг в Атлантике, в районе Бермудского полигона. Понятное дело – праздник, а раз праздник, значит, и митинг со здравницами, призывами и скучающими лицами команды. Решили это дело разнообразить, и командир поручил Васильченко запустить метео шар с надписью «МИР, ТРУД, МАЙ!», да и привязать к нему какой-нибудь груз, чтоб он сразу не улетел и народ мог подольше любоваться. В Мишкиной голове план созрел сразу, и он с радостью взялся за дело. Решил он не просто уйти, хлопнуть дверью, да так, чтоб капитан-лейтенант Васильченко запомнился Бабаю надолго. На пару с Голобородько они притащили на аэрологическую станцию шар-пилот пятидесятку и начали экспериментировать, благо гелия было много. К утру все закончили. В десять часов на вертолетной палубе начался митинг. После речи командира по громкой связи должны были включить гимн Советского Союза, в этот момент и нужно было запустить шар.

Командир закончил поздравление под дружные аплодисменты, по трансляции грохнули литавры, и полилось «Союз нерушимый…». Шар взлетел метров на десять и, медленно вращаясь, держался рядом с кормой судна, увлекаемый потоком воздуха. Большими красными буквами на нем было написано: «ЗДРАВСТВУЙ, ТРУД, ЗДРАВСТВУЙ, МАЙ, ЗДРАВСТВУЙ, Е… БАБАЙ!»

Миша Васильченко осел в Севастополе, он член Союза художников России, успешный маринист, его частенько можно встретить на вернисаже в сквере рядом с театром им. Луначарского, а вот где Бабай и что с ним, не знает никто.

Тяжела ты, доля командирская

Командир океанографического судна капитан I ранга Панчук сидел в каюте за рабочим столом, обхватив голову руками и уставившись на портрет генсека, висевшего напротив, на переборке. Преодолевая тяжелые душевные страдания, он размышлял: «Ну за что мне все это? Служил ведь себе спокойно, у начальства на хорошем счету, можно сказать, от службы удовлетворение получал. И на тебе, прилетела синяя птица». С момента, когда на судно прибыл служить лейтенант Кувшинов, корабельная жизнь дала сбой. Дело в том, что Петя Кувшинов был внуком главкома и носил с ним одну фамилию, но хуже того, он был внуком жены главкома, а бабу Зину на флоте боялись больше, чем самого. Со стороны могло показаться, что иметь контакт с его родней было удачей и сулило серьезные преференции, но на деле их великие возможности находились в кричащем диссонансе со скромными запросами Панчука, а наличие Пети в экипаже создавало уйму неудобств, хотя, чего скрывать, были и приятные моменты. Ну кто еще во всем военно-морском флоте Советского Союза мог позволить себе, например, сказать – Кувшинов, приведите себя в порядок! Скучать Петя не давал, вот и сегодня отчебучил, уже весь экипаж ржет. И ведь как его, паразита, угораздило? Скоро вернется адмирал, и вопрос нужно закрыть до его прибытия. В конце концов, командир я или нянька?! Ох и тяжела ты, доля командирская.

Панчук снял трубку корабельного АТС:

– Вахтенный, через десять минут соберите офицеров в кают-компании.

* * *

Судно готовилось к выходу, ждали начальника Гидрографии. Все шло как обычно, если не считать одного нюансика – штурман, капитан III ранга Стамуха находился в отпуске, и все штурманское хозяйство легло на плечи командира электронавигационной группы Пети Кувшинова. В навигатских науках Петя был, мягко говоря, не силен, потому как в училище преподаватели боялись его больше, чем он их, и портить зубы о гранит науки никто его не заставлял. На флоте ситуация не поменялась, Кувшинов рос сорняком. Выход планировался недолгим, по Черному морю, но все же, учитывая ситуацию, комдив послал на выход флагманского штурмана капитана III ранга Орина. Задача перед ним стояла непростая, ему нужно было организовать процесс таким образом, чтобы Кувшинов ничего не трогал и в то же время этого не заметил и не обиделся.

Наконец прибыл начальник Гидрографии. Сыграли тревогу, отдали швартовы, и десять тысяч тонн водоизмещения, вздрогнув, ожили и плавно отошли от причала. Первым планировался заход в порт Новороссийск, судно легло на рекомендованный путь, и началась привычная череда вахт, приема пищи и отдыха. Как обычно, шли не просто так, а с попутными работами – занимались промером, метеонаблюдениями, оплавыванием средств навигационного оборудования и оплавыванием первого отечественного прибора космической навигации АДК-3.

Командир развалился в кресле на ходовом мостике и курил трубку. Его доставал мичман-шифровальщик, плаксиво вопрошая:

– Товарищ командир, ну куда это годится? У меня подошла очередь на машину, а отдали старшему мичману Гонопольскому из отдела. Ну почему выбор пал на него, а не на меня? Я все ж плавсостав.

– Ну что тебе сказать? В жизни все непросто, возьми, к примеру, теорию эволюции, теорий этих было много, а выбрали Дарвина, хотя лично у меня она вызывает много вопросов. Вот ты мичман в третьем поколении, а руки у тебя длинней не стали и шестой палец не вырос. Это я к тому, что выбор не всегда правильный бывает, а выбирать-то надо.