Гонобобель - [53]

– Ну что ж, давай посмотрим, что у тебя получилось.

Командир вместе с флагманским штурманом склонились над картой.

– Так, это пеленг на Пенайский маяк, это на светящийся знак мыса Любви, а это что такое?

– А это пеленг на портовый кран.

От смеха Орин бился в конвульсиях. Просто кран переместился на другой конец порта обрабатывать очередное судно. Командир с отрешенным видом спустился к себе. Орин заскочил в каюту начальника РТС, его уже ждали. С ходу выпив и закусив, он «живописуя» рассказал, как их с якоря «сорвало». С трудом пропихивая в рот бутерброд с икрой, помощник промычал:

– Сука, а не лейтенант, весь кайф сломал.

* * *

Доклад вахтенного вывел Панчука из состояния задумчивости.

– Товарищ командир, офицеры собраны.

В кают-компании командира встречал старпом:

– Товарищи офицеры! Товарищ капитан I ранга, офицеры по вашему приказанию собраны, незаконно отсутствующих нет!

– Товарищи офицеры!

Собравшиеся расселись, старшие офицеры – поближе к командиру, младшие офицеры – шумной стайкой чуть поодаль. Панчук оглядел собравшихся:

– Товарищи офицеры, сегодня при несении вахты в сложной, я бы даже сказал, в экстремальной обстановке лейтенант Кувшинов проявил себя настоящим моряком. За проявленную бдительность и высокий профессионализм объявляю лейтенанту Кувшинову благодарность!

Младшие офицеры ехидно улыбались, а старшие офицеры слушали командира с сочувствием и пониманием.

Член

Военно-научное общество ЧФ отметило свое 55-летие

17 февраля в Морской библиотеке Дома офицеров ЧФ прошло торжественное собрание по случаю 55-летия Военно-научного общества Черноморского флота. Поздравить юбиляров прибыл советник начальника Генерального штаба Вооруженных Сил РФ адмирал Игорь Касатонов.

Севастопольские новости

На флоте, как, в общем, и в стране, было много добровольных самодеятельных организаций, только к ним делалась соответствующая приставка – Военно-историческое общество, Военно-техническое общество, Военно-научное общество, Военно-патриотическое общество, перестройка добавила Добровольное общество борьбы за трезвость – здесь приставка была ни к чему, потому как никакой специфики употребления алкоголя у военных не было. Создавались они не просто так, не для галочки, а были призваны всемерно повышать, содействовать, объединять и укреплять.

Замкомандира океанографического исследовательского судна по науке капитан II ранга Семченко был активным членом Военно-научного общества, чем несказанно гордился. Был он мужиком со странностями, находился в состоянии хронического поноса, только не в том смысле, что стул жидкий, а в том, что постоянно спешил, мешался, лез со всякой ерундой и вечно не вовремя. Был Семченко натурой увлекающейся и активной, хватался за все, что можно, и никогда ничего не доводил до конца. Все его потуги заняться наукой натыкались как минимум на непонимание и, как правило, заканчивались перечнем замечаний по службе измерений.

Капитан II ранга Семченко готовился к очередному заседанию Военно-научного общества, он выглядел как свидетель на свадьбе – был торжественно-важным.

– Товарищ командир, разрешите?

Командир был занят, он проверял сводную таблицу, срочно запрашиваемую начальником гидрографии. Семченко, как всегда, был невовремя.

– Заходи, случилось чего?

– Никак нет, сегодня заседание Военно-научного общества. Прошу разрешения убыть.

Командир был человек опытный и в принципе с настороженностью относился, когда к какому-нибудь серьезному делу добавляли приставку «военно». Ему почему-то вспомнилось недавнее выступление члена Военного совета на партактиве, где тот, цитируя Ленина, под бурные аплодисменты оговорился по Фрейду – «Мы должны учиться настоящему делу военным образом».

– А ты здесь при чем?

Семченко опешил.

– Как это при чем? Я же член!

– То-то и оно, что член. Ты, Семченко, иди хоть в жопу, только объясни мне, убогому, что это за науки такие военные? Может, у вас еще военная таблица умножения есть? Вот взять, к примеру, штурмана, все в какие-то научные журналы статейки пописывает, а главная формула всей его жизни – S=VxT. Вот тебе вся наука.

Семченко не обижался и не сдавался, он был убежден, что его научные открытия еще впереди.

Шел 1987 год. Год как год? ничего особенного, даже не високосный. Чем запомнился-то – население земного шара перевалило за пять миллиардов человек, Михаил Горбачев впервые побывал с визитом в Соединенных Штатах, Курт Кобейн основал группу Nirvana, очереди окутали страну, как пулеметные ленты революционного балтийца, появились первые кооператоры, а старпому удалили геморройную шишку. И если перечисленные выше события никак на корабельную жизнь не повлияли, то последнее повлияло, и повлияло положительно – старпом полюбил людей.

Судно работало в Атлантике, в районе Бермудского полигона. Спокойные дни можно было пересчитать по пальцам. Постоянные штормы измучили и людей, и железо. И только зам по науке энергично метался от лаборатории к лаборатории, мешая специалистам заниматься делом.

Тайны, мистика, загадки природы всегда притягивали определенную категорию людей – исследователей, добропорядочных граждан все это как минимум не интересовало, а как максимум отпугивало. Семченко несомненно был исследователем и был убежден, что здесь, в Бермудском треугольнике, в этом уникальном месте, он уж точно что-нибудь да обнаружит.