Гонобобель - [54]
Шифрограмма от Главного штаба ВМФ внесла некоторое разнообразие. Всесильный председатель КГБ Виктор Михайлович Чебриков летел на Кубу. В целях безопасности перелета океанографическому судну предписывалось прекратить работу, лечь в дрейф и выполнять роль реперной точки связи. Прикинуться реперной точкой было несложно, но вот в такой шторм лежать в дрейфе мог только идиот или сильно разочаровавшийся в жизни. Командир жизнь любил и был человеком адекватным.
– Рулевой, ложись носом на волну! Вперед самый малый! Штормовать будем. Штурман, запиши в судовой журнал – легли в дрейф, средства связи работают в штатном режиме, и не забудь написать координаты.
– Товарищ командир, так мы ж не в дрейфе.
– Для начальства в дрейфе! Вопросы есть?
Какие уж тут вопросы. Погода продолжала ухудшаться, в эфире надрывался какой-то рыбак, просил помощи, правда, был он далековато, да и какая помощь от реперной точки. Взбодрил доклад начальника электромеханической службы:
– ГКП ЦПУ! В районе кают-компании треснул пиллерс! Готовим сварку.
Нелюбовь к КГБ начала принимать у экипажа конкретные формы.
На ходовой мостик, громко хлопнув дверью, влетел Семченко. Насквозь мокрый, с пылающим от ветра лицом, с вытаращенными, но счастливыми глазами, он заорал:
– Тарелка!!!
Вечно голодный штурман среагировал мгновенно:
– С чем?
– Да не с чем! Летающая! Фотоаппарат давай!
Все, кроме рулевого, вывалили вслед за Семченко на правое крыло. Высоко в небе над судном висел объект напоминающий люстру, – в центре большой светящийся круг, а по периметру светящиеся точки, медленно вращающиеся вокруг. Наконец появился штурман с фотоаппаратом, он протянул его заму по науке:
– На, держи, только там пленка закончилась.
Если бы Семченко сообщили о смерти кого-нибудь из родных, он бы огорчился меньше. Он тряс фотоаппаратом и натурально выл. Выл так жалостно и безнадежно, что командир решил за него вступиться.
– Штурман, почему пленку не заменил?
– Во-первых, это не мое заведование, он просто хранится в штурманской рубке, во-вторых, он опечатан разведотделом флота. И вообще это хозяйство службы измерений, так что вопрос вы этому Келдышу задайте, когда выть перестанет.
Выходило, Семченко сам виноват, и от этого ему становилось еще горше. Неожиданно объект исчез, и небо снова стало свинцово-темным. Буквально через мгновенье вода вокруг судна начала светиться. Рядом с корпусом в хороводе вращались светящиеся шары. Длилось это с минуту, а может, и меньше. Придя в себя, штурман вспомнил об обязанностях и обратился к командиру:
– В журнал записывать будем?
– Я те запишу! И вообще настоятельно всем рекомендую забыть! Ну и жизнь, просто Вий какой-то.
Все осталось позади, и шторма, и Чебриков, Севастополь встречал прекрасной июньской погодой. Ошвартовались на своем месте на Минной стенке, и, как полагается, врассыпную, в отпуска. Отдых длился недолго, через неделю командира вызвали на службу. Такое на флоте сплошь и рядом. Простаивал док, а док – это дефицит и потому простаивать никак не может. Недолго думая, мудрецы из Технического управления флота предложили загнать в док флагман гидрографии. Пока предложение гуляло по штабу флота, оно обрело форму приказа, и все объяснения типа «у нас до срока докования еще полгода» во внимание не принимались. Механики согласовали все нюансы с главным инженером дока, рабочие дока установили набор, повторяющий обводы судна, и утопили док в ожидании клиента. Рано утром океанографическое судно бережно заводили в большой плавучий док ПД-30. Ошвартовав судно, док начал всплывать. Остатки воды небольшими струйками еще стекали с палубы плавдока, а наскоро расписавшиеся в журнале по технике безопасности члены экипажа уже спускались вниз осмотреть судно. Это всегда момент торжественный, поскольку судно, вынутое из воды, вызывает особые чувства. Когда оно на воде – оно живое, а в доке с голым брюхом вроде и нет, словно огромный кит, выброшенный на сушу. Было ощущение, что что-то не так. Бывалые работники дока с удивлением разводили руками, а удивляться было чему. Огромные бронзовые лопухи винтов сияли на солнце, как матросские бляхи, а днище было абсолютно чистым, ни водоросли тебе, ни ракушки, как будто кто-то отпескоструил. Вот загадка так загадка! Неожиданно к командиру подбежал запыхавшийся Семченко.
– Товарищ командир, я знаю, в чем дело…
– Молчать!!!
Он догадывался, что может выдать Семченко.
Работы шли полным ходом, на днище заменили цинки, закатали необрастайкой, обновили ватерлинию и заменили сальники на валах. Спустя три недели судно вернулось на Минную стенку. В каюте у командира сидел доктор, обсуждали проблему списания индивидуальных аптечек, а в состав аптечек входил промедол – средство наркотическое, так что дело было ответственное. На рабочем столе затрещал телефон.
– Слушаю, командир.
– Товарищ командир, это Семченко, разрешите к вам зайти?
– Ты, как всегда, вовремя, ну что с тобой сделаешь, заходи.
Командиру вдруг показалось, что он к заму по науке несправедлив, может, другие к нему относятся иначе. Он обратился к доктору:
– Док, а ты как к Семченко относишься?
Сборник Система составлен таким образом, что хронологически охватывает жизнь целого поколения офицеров ВМФ от первых курсантских шагов до пенсионных горестей и радостей.Впрочем, флотская действительность – это всего лишь фон, на котором показаны люди, живущие и исполняющие свой воинский долг в непростых и даже экстремальных условиях военно-морской службы.
Это повесть о знаменательном походе гидрографических судов Черноморского флота, проходившем в то славное время, когда наш военно-морской флаг развевался на самых дальних широтах Мирового океана, а за нами была великая держава – Союз Советских Социалистических Республик.
Северная Дакота, 1999. Ландро выслеживает оленя на границе своих владений. Он стреляет с уверенностью, что попал в добычу, но животное отпрыгивает, и Ландо понимает, что произошло непоправимое. Подойдя ближе, он видит, что убил пятилетнего сына соседей, Дасти Равича. Мальчик был лучшим другом Лароуза, сына Ландро. Теперь, следуя древним индейским обычаям, Ландро должен отдать своего сына взамен того, кого он убил.
О ком бы ни шла речь в книге московского прозаика В. Исаева — ученых, мучениках-колхозниках, юных влюбленных или чудаках, — автор показывает их в непростых психологических ситуациях: его героям предлагается пройти по самому краю круга, именуемого жизнью.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
«Юность разбойника», повесть словацкого писателя Людо Ондрейова, — одно из классических произведений чехословацкой литературы. Повесть, вышедшая около 30 лет назад, до сих пор пользуется неизменной любовью и переведена на многие языки. Маленький герой повести Ергуш Лапин — сын «разбойника», словацкого крестьянина, скрывавшегося в горах и боровшегося против произвола и несправедливости. Чуткий, отзывчивый, очень правдивый мальчик, Ергуш, так же как и его отец, болезненно реагирует на всяческую несправедливость.У Ергуша Лапина впечатлительная поэтическая душа.
Впервые в Российской фантастике РПГ вселенского масштаба! Технически и кибернетически круто продвинутый Сатана, искусно выдающий себя за всемогущего Творца мирозданий хитер и коварен! Дьявол, перебросил интеллект и сознание инженера-полковника СС Вольфа Шульца в тело Гитлера на Новогоднюю дату - 1 января 1945 года. Коварно поручив ему, используя знания грядущего и сверхчеловеческие способности совершить величайшее зло - выиграть за фашистов вторую мировую войну. Если у попаданца шансы в безнадежном на первый взгляд деле? Не станет ли Вольф Шульц тривиальной гамбитной пешкой?