Гонки на выживание - [125]

На следующее утро после завтрака они вместе пошли погулять по лесу, примыкавшему к саду. Бобби вернулась к своим излюбленным старым джинсам и куртке военного образца. Легавый носился вокруг нее кругами, не отходя далеко. Он был безумно рад, что его хозяйка вернулась, и в то же время ему было боязно, что она вдруг опять исчезнет.

– Я по нему соскучилась, – сказала Бобби, шагая рядом с матерью и поддевая носком палые листья и комья земли.

Александра взглянула на нее искоса.

– Ты поэтому сказала отцу, что я раньше времени отзываю тебя домой?

– Нет. – Бобби упорно смотрела только в землю.

– Тогда почему? – Александра остановилась и прокричала вслед удаляющейся спине дочери: – Может, все-таки скажешь мне, что произошло?

Бобби остановилась, но так ничего и не сказала.

– Я в общем-то не против, когда из меня делают козла отпущения, – продолжала Александра, едва сдерживаясь, – но мне было бы легче, если бы я знала, в чем дело.

Бобби повернулась к ней лицом. Легавый, уловив витающее в воздухе напряжение, подбежал к ней и, тяжело дыша, уселся у ее ног.

– Ничего не вышло.

– Я так и поняла. Но в чем все-таки дело?

– Да во всем, – поморщилась Бобби.

– Не надолго же тебя хватило. А ведь я предупреждала: не жди слишком многого.

– Знаю. Я очень старалась, честное слово. Но он ждал слишком многого.

– Понимаю.

– Правда? Ты правда понимаешь, мам?

– Начинаю понимать.

Бобби присела на корточки и обняла собаку за шею, крепко прижимая ее к себе.

– Я с самого начала поняла, что шести дней ему будет мало. Но я надеялась, что все будет развиваться постепенно, естественным путем… что мы узнаем друг друга получше, а потом, может, он пригласит меня еще раз.

Лицо Бобби потемнело.

– С самого первого вечера он требовал все или ничего. Я ужасно устала после полета и разволновалась… потому что вернулась в Нью-Йорк и опять его увидела… Но мне хотелось остаться с ним дома, пообщаться, а потом лечь спать пораньше, чтобы с утра быть в форме.

– Но у него были другие планы? – без труда догадалась Александра.

– Он подготовил для меня грандиозную вечеринку в ресторане: целая толпа друзей, украшенный зал, только фейерверка не хватало.

– Бедная девочка, – посочувствовала ей Александра, присаживаясь на поваленное бревно. – Разве ты не сказала ему, что устала?

– Конечно, сказала, но он считал минуты. Мне кажется, он бы не стал возражать, если бы вечеринка сорвалась, но, если бы я в тот вечер ушла спать на два часа раньше, он считал бы, что я их украла.

– Разве ты не понимала, что он чувствует?

– Да, я понимала, я даже отчасти радовалась, что он так сильно переживает. И в то же время я обиделась, рассердилась на него. Ему бы следовало об этом подумать много лет назад. А потом я решила, что мне с этим не справиться. Ему все равно ничего не растолкуешь.

– И ты пошла на вечеринку?

Бобби кивнула.

– Если бы я не была такой усталой, очень может быть, мне бы понравилось. Я помню кое-кого из тех, кто там был: Дэна Стоуна, дядю Руди, и партнершу Дэна Фанни Харпер, и швейцара Джерри – он все еще там работает. Я рада была всех их повидать, и они были рады меня видеть, но…

– А потом? После первого вечера?

– Все было распланировано по минутам. Даже когда мы оставались одни, я чувствовала, что это тоже рассчитано заранее. «Три часа на взаимопонимание». – В лице у нее была горечь. – Как будто несколько часов могут заменить почти десять лет.

– Вот что я не совсем понимаю, – осторожно заметила Александра, – так это зачем ты отняла у него целых два дня. Тебе не кажется, что это было слишком жестоко, зная, как много значит для него каждая минута?

Легавый лизнул Бобби в лицо и лег. Бобби покачала головой.

– Я не хотела быть жестокой. Я просто не знала, что мне еще делать. Он хотел, чтобы я осталась на Новый год.

– Но он же знал, что ты должна вернуться сюда.

Бобби кивнула, с трудом сдерживая слезы.

– Знаю. Я пыталась ему объяснить, но он слушать ничего не хотел. Сказал, что хочет устроить для меня нечто совсем особенное. И еще, что ты праздновала со мной Новый год последние десять лет, а теперь его очередь.

– Поэтому ты попыталась улизнуть, не раня его чувства.

– Прости, что он винит в этом тебя, мамочка. Я больше ничего не могла придумать. Это было нехорошо.

– Нет, ты поступила совершенно правильно. Как бы то ни было, он это переживет. – Александра протянула руку и погладила Легавого по голове. – Ошибка в другом: напрасно мы выбрали Рождество и ограничили твое пребывание только шестью днями. В следующий раз, я думаю, мы должны…

– Следующего раза не будет, – резко перебила ее Бобби.

Александра взглянула на дочь.

– Обязательно будет, Бобби. Дай себе время успокоиться, все обдумать и…

– Я серьезно, мам. Он сам выбрал этот путь, и все мы слишком долго по нему шли. Теперь уже поздно что-то менять.

– Изменить маршрут никогда не поздно, если сильно кого-то любишь, – мягко заметила Александра.

– Может быть, – мрачно откликнулась Бобби. – Но это слишком больно.

В Нью-Йорке, в библиотеке городской квартиры Андреаса на Саттон-плейс, Даниэль пытался вразумить друга.

– Не обвиняй Али, Андреас, ты сам виноват. Ты не принял во внимание, что Бобби – самостоятельная личность. Ты считал, что у тебя в доме появится милая, послушная дочурка, готовая следовать всем твоим планам и задыхаться от радости, потому что ты подарил ей золотое сердечко на цепочке. Готовая любить тебя по заказу. Ты забыл, что сначала тебе следовало узнать ее получше.