Гонка по кругу - [102]

Вскоре разгадка пришла сама собой. Для того чтобы Суд Толкований состоялся, мало заявления истца, для этого необходимо официальное согласие правления одной из главенствующих каст: кшатриев или браминов. И это согласие было получено. Генерал Шогин, круглолицый стареющий мерзавец, в сопровождении своего рыжебородого денщика-подлеца, по совместительству работающего следователем, предстали перед Советом и заявили, что полностью поддерживают желание почтенного Кухулина отстоять свои права. Ведь пресветлый Полис – обитель мудрости, знаний и закона.

Все очень просто: генерал Шогин решил отомстить за то, что его команда без предварительных консультаций была снята с Ганзейских игр и заменена спецагентами из браминов. Проклятые кшатрии не могли и не хотели понять Верховного Хранителя, и мелочное желание поквитаться за случайно нанесенную обиду возобладало над принципом солидарности правящих каст. Что ж, неплохая попытка штабных крыс помешать его планам. Но ведь не факт, что у них хоть что-то получится.

Никогда Суд Толкований не занимался разбирательством дел людей, не являющихся гражданами Полиса. Впрочем, и судов этих было не так уж и много: всего пять. Трижды брамины спорили с кшатриями, один раз между собой и еще один раз военные обратились к книжникам с просьбой разрешить внутренний конфликт между ними. И вот впервые брамин будет состязаться с инородцем.

Суд Толкований представлял собой нечто, похожее на ордалию, которая являлась испытанием не огнем или водой, как в древние времена, а книжной мудростью. Эту процедуру брамины придумали и протащили в Совете из-за того, что были уверены в своем превосходстве.

В комнате заседаний, на стенах которой висели картины с изображением Библиотеки и Генштаба, по разные стороны массивного, длинного деревянного стола садились восемь человек: четыре брамина и четыре кшатрия. Во главе стола становился истец, напротив него – ответчик. В зал заходил послушник с коробом, накрытым крышкой. Он ставил его на специальный ритуальный трехногий табурет. Короб был до половины забит корешками от книг, пришедших в негодность. Послушник приоткрывал коробку, просовывал туда руку и с закрытыми глазами тщательно перемешивал содержимое. Затем доставал один из корешков с названием книги. Участники процесса толковали ее содержание (как правило, это было художественное произведение) в свою пользу. Каждый из членов Суда Толкований голосовал за того, чью интерпретацию считал более убедительной. Если количество голосов за истца и ответчика оказывалось равным, то право дополнительного голоса давалось секретарю, и тогда от него зависело, кого считать выигравшим процесс.

Верховный Хранитель не сомневался в своей победе. Во-первых, каким бы Кухулин ни был избранным, он всяко прочитал меньше книг, чем один из влиятельнейших людей Полиса, а во-вторых, даже если он ответит так, что кшатрии без зазрения совести и с превеликим удовольствием отдадут голоса в его пользу, то брамины-то в любом случае проголосуют против. А при раскладе четыре на четыре Суд Толкований признает победу за ответчиком, потому что секретарем волею жребия избран брамин. Так что попытки военных вставлять палки в колесо судьбы даже при гениальном выступлении Кухулина не увенчаются успехом.

Четыре брамина в серых халатах и четыре кшатрия в камуфляже сидели друг напротив друга. На выбритых висках чернели татуировки раскрытых книг и двуглавых орлов. У представителей обеих правящих каст, как и положено в подобных обстоятельствах, лица были протокольно суровы и шаблонно непреклонны. Истец и ответчик встали друг напротив друга.

– Итак, – и без того серьезный генерал Шогин нахмурил брови, – поскольку одним из участников процесса является брамин, позвольте мне, кшатрию, как лицу незаинтересованному, объявить Суд Толкований открытым.

Услышав заверения старого штабного вояки о своей принципиальной незаинтересованности в деле, Верховный Хранитель позволил себе демонстративно ухмыльнуться. Сзади застучала печатная машинка секретаря, ведущего протокол.

– Истец, – продолжил генерал, – назовите ваше имя и фамилию.

– Имя Кухулин, фамилии не имею.

– Согласно протоколу, фамилию положено иметь, – заметил генерал. – Убедительная просьба, назовите вашу фамилию.

– Тогда Кухулин.

– То есть вас зовут Кухулин Кухулин?

– Пусть будет так.

– Хорошо-о-о, – протянул генерал, вытирая лысину платком, – объясните тогда Суду, в чем смысл ваших претензий к касте мудрейших браминов в лице Верховного Хранителя Книг.

– Суть моих претензий такова, – заговорил Кухулин совершенно спокойно, – достопочтенный Верховный Хранитель Книг решил, что я являюсь избранным и должен найти некую книгу с черными страницами и золотыми буквами. Для того чтобы его желание было выполнено, моя жена Ленора и мой компаньон Феликс Фольгер были взяты в заложники. Им было предъявлено ложное обвинение в приобретении запрещенных наркотических препаратов. Посему, уверенный в справедливости законов пресветлого Полиса, в великой силе его и сокровенной мудрости, я попросил защиты у касты кшатриев, как у незаинтересованной в конфликте стороны, и вызвал на Суд Толкований своего обидчика.