Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [80]
У психиатров, настаивавших на гормональном происхождении однополого влечения и гендерного нонконформизма, также усложнилась жизнь. Постоянной проблемой советских биологов-экспериментаторов был дефицит здоровых тканей, как животных, так и человеческих, необходимых для исследовательской работы. Попытка ведущего биолога Второго Московского государственного университета Михаила Михайловича Завадовского (1891—1957) осуществить в 1923 году трансплантацию по методике Э. Штейнаха и излечить «гомосексуалиста» оказалась неудачной. Скептически оценивая саму процедуру, М.М. Завадовский тем не менее отмечал, что отрицательный результат мог быть следствием отсутствия надлежащих тканей для трансплантации>115. В 1928 году Я.И. Киров аналогичным образом жаловался в Харькове, что при проведении экспериментальной трансплантации Ефросинии Б. «не удалось добыть необходимого доброкачественного, удовлетворяющего всем предъявляемым в настоящее время требованиям яичника»>116. Как и в Западной Европе, в Советском Союзе направления исследований половых гормонов часто зависели от наличия готовых материалов>117. В мирное время ткани яичника человека получить было трудно, а географическое положение и экономические трудности Советского Союза ограничивали доступ к железам обезьян.
Помимо прочего, в отличие от омолаживающей терапии, которая, как считалось в то время, была эффективной, трансплантация по методике Штейнаха—Аихтенпггерна с целью изменения половой ориентации не приносила ощутимых результатов. Ряд попыток воспроизвести австрийский прорыв были предприняты в начале 1920-х годов в Центральной и Восточной Европе. К середине 1920-х годов биологи пришли к выводу, что предлагавшаяся методика неэффективна, и наблюдавшаяся в некоторых случаях половая переориентация была следствием воздействия врача на пациента. М. Хиршфельд, врач, а не биолог, продолжал возлагать надежды на эндокринологическую этиологию половых промежуточных состояний, поскольку восприятие однополой любви как врожденной было логическим обоснованием его борьбы за эмансипацию>118. В конце 1920-х годов некоторые советские психиатры всё еще продолжали ждать того дня, когда биологи откроют тайные механизмы сексуальной ориентации в системе половых желез. Но в нэповской России материальные трудности и неудачные операции по трансплантации половых желез сделали очевидным, что нет смысла тратить на тупиковую методику и без того скудные ресурсы.
Переход проблемы секс-гендерного диссидентства из сферы законодательства в область медицины побудил врачей быть осторожными. Не имея ясных политических сигналов, они не знали, какова должна быть цель медицинского вмешательства. Должны ли врачи с помощью методики «малой психиатрии» помогать людям с половой аномалией становиться полноправными членами нового общества? Следовало ли лечить «неприспособленцев»? Или, открыв секреты половой аномалии, надлежало создать такие «условия, которые исключат возможность порождения неприспособленцев»? В отличие от других социальных аномалий политическая значимость гомосексуальности была далека от ясности. Самоубийство недвусмысленно считалось потерей для нового общества. Хотя женская проституция по-разному воспринималась милицией, социальными работниками и врачами, все они были едины в оценке этого явления как нежелательного. В 1920-х годах, когда большевики изучали социальный ландшафт и искали пути его трансформации согласно марксистским проектам, секс-гендерное диссидентство породило массу вопросов и ответов. Врачи проницательно оценивали свое положение и оставались осторожными, отнюдь не стремясь медикализировать все формы половой аномалии.
Глава 6
«БЕСКОНЕЧНОЕ КОЛИЧЕСТВО СРЕДНИХ ПОЛОВ»
Трансвестит и культурная революция
В России эпохи нэпа главными инициаторами нового дискурса о гомосексуальности и других формах секс-гендерного диссидентства выступали врачи, но не только они сталкивались с подобными явлениями. Поскольку после опубликования УК РСФСР 1922 года милиция неохотно усаупала психиатрам роль в надзоре за гомосексуалами, сразу же выявились многочисленные отступления [со стороны милиции] от этого нового разделения обязанностей. Считалось, что дело медицины — не более чем разговоры о «гомосексуалистах» и «трансвеститах». Всё это свидетельствовало об ограничениях, наложенных советской властью на медицинские модели сексуальной и гендерной аномалии.
Большевики, вступившие в борьбу с «отсталыми» элементами населения Советского Союза, не сомневались, что сложившаяся медицинская модель не приложима к формам дававших о себе знать однополых отношений. История борьбы христианского духовенства с обычаями сексуальной жизни «первобытных» народов юга и востока Советского Союза свидетельствовала в пользу тезиса о прямой зависимости половых девиаций от сложившихся социальных условий. Проникая в закрытое от внешнего мира пространство монастыря или пытаясь «осовременить» культурные практики исламских и кавказских народов, большевики исправно следовали политике половой дифференциации, вступавшей в резкое противоречие с «передовыми» европейскими психиатрическими и эндокринологическими гипотезами. Большевистские энтузиасты антирелигиозного движения и русские большевики, сочинявшие законы для новых периферийных советских республик, подходили к регулированию однополых проступков как пережитков старого быта, подлежащих искоренению. Поступая так, они продуцировали контрдискурс медика-лизированных и либертарианских голосов, раздававшихся из среды некоторых психиатров и юристов РСФСР.
Исследование «Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков» стоит особняком в творчестве популярнейшего писателя Серебряного века Александра Амфитеатрова (1862–1938). Оттолкнувшись от книги итальянского профессора Артуро Графа «Дьявол», который сосредоточился на теологической литературе, Амфитеатров пошел значительно дальше своего первоисточника. Он сделал попытку изучить жизнь дьявола в человеческом сознании на всем культурном пространстве Средних веков — с того момента, как на заре христианства сложилась подробная его биография, до дней, когда идея, дававшая ему жизнь, почти изжила себя.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.
В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.
Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.
История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.