Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [35]

. (Встречаются также и представители сильной половины человечества, демонстрирующие женский гендер⁵⁵.) Сексологические интерпретации конца 20-го столетия этих демонстраций могут сыграть роль искажающих линз, сквозь которые рассматривались эти устойчивые и разнообразные модели идентичностей/ролей, принятых в разное время и в разных культурах. Еще недавно ярлыками «гомосексуальность», «трансвестизм» и «транссексуальность» маркировались в американских и европейских конструкциях бесконечные вариации человеческих сексуальных и гендерных отличий. В некоторых культурах демонстрация гендерной трансформации имела большее значение как для участников, так и для зрителей, чем какая-нибудь сопровождающая ее однополая эротическая активность. Сексологически сфокусированная перцепция таких феноменов может заставить нас проглядеть важные социальные, экономические и символические мотивации этой активности. Например, в 17-м и 18-м столетиях в Нидерландах многие «мужеподобные» женщины были одержимы стремлением вырваться из бедности или жаждой приключений на воинском поприще. И многие, принявшие в итоге мужскую идентичность/роль, легко добивались своих целей, поскольку общественная жизнь бурлила и легко было выдать себя за маргинала или иностранца⁵⁶. Более того, переоблачение в личину противоположного гендера как явно маскулинное или фемининное было (и нередко остается) социально обусловленной демонстрацией для интерсексуальных личностей (гермафродитов)⁵⁷. При рассмотрении историй женщин, выдававших себя за мужчин, навязываемый медициной ярлык «гомосексуальности» может только помешать выявлению гендера и идентичности в неясной ситуации. В России гендерная амбивалентность не считалась новым или импортированным феноменом. В повседневной жизни русских людей 19-го столетия маскулинные женщины (и фемининные мужчины) были достаточно привычным явлением. Об этом свидетельствуют многочисленные словечки, использовавшиеся простым людом для обозначения такого рода индивидуумов. Лексикограф Владимир Иванович Даль (1801—1872), собиравший материалы в 1830—1850-х годах в Центральной России и опубликовавший их в своем известном четырехтомном труде «Толковый словарь живого великорусского языка (3-е испр. и значит, доп. изд. СПб., 1903—1909. 4 т.— Далее: Даль. Т. 1—4), приводит следующие названия для мужеподобных женщин: «мужлан м. и мужланка, мужлатка ж. — мужеподобная женщина, бородуля или по складу, по образованию тела на мужа похожая; гермафродит-жена (противоположные: девуля, девоня)» (Даль. Т. 2. Стб. 934); «бородуля ж., новгородское — мужлан, бородатая баба, мужевидная женщина» (Даль. Т. 1. Стб. 283); «ДЬвнйща, дЬвно ж., псковская, тверская — рослая, дебелая, мужиковатая девка» (Даль. Т. 1. Стб. 1267); «супарень, супарня м., новгородское, костромское — муж-ловатая женщина, мужиковатая девка, либо курея (двуснаст-ная), см. гермафродит» (Даль. Т. 4. Стб. 636); «размужйчъе, ср., северное — двуснастный, кур&н; полупарень, женщина, похожая по наружности, приемам, голосом и прочее на мужчину, см. гермафродит» (Даль. Т. 3. Стб. 1532)⁵⁸. Лексикограф обнаружил аналогичный набор слов для обозначения фемининных мужчин: «девуля, дЬвуня м., арханг. — женственный мужчина, неженка, или же гермафродит, полудевье, полудевка» (Даль. Т. 1. Стб. 1267)⁵⁹. В дополнение Владимир Иванович сообщает, что глагол дЬвулитъся применяется, когда говорят о мужчине, который может «нежиться, принимать женские обычаи, ухватки»⁶⁰. Ни одно из слов, обозначающих мужеподобных женщин, не было намеренным оскорблением, но некоторые наименования женоподобных (effeminate) мужчин (бабатя, бабуля) могли звучать «в этом знач. иногда бранно, как баба»⁶¹. Сам факт существования глагола, обозначающего женоподобных мужчин, говорит, что в глазах крестьян это качество было несравненно хуже, чем маскулинная женщина (не приобретшая глагола). Слово бородуля, использовавшееся для обозначения мужеподобной женщины, имело самый негативный оттенок. В Новгородской губернии В.И. Даль записал фразу: «Бородуля не мужик»⁶². Сказавший это как бы напоминал, что такая женщина не ровня мужчинам, но само слово не звучало столь же уничижительно, как некоторые из слов по адресу женоподобных мужчин. В патриархальном обществе мужеподобные женщины могли добиться уважения и положения в обществе, в то время как мужчины, утратившие мужественность, наносили непоправимый вред собственной репутации⁶³. Крестьяне, обнаруживавшие у новорожденных гермафродитизм, предпочитали, по возможности, крестить младенцев мальчиками, очевидно, ради социальных и экономических преимуществ, сопутствовавших этому⁶⁴. В языке русской деревни и в низших слоях общества существовал целый набор слов для обозначения людей, одевавшихся или ведших себя как лица противоположного пола. В деревне и городских низах такая гендерная маргинальное^ воспринималась как гермафродитизм, аналогичный тому, что можно наблюдать у домашних животных. Психические особенности подобных людей обычно связывались с их физической половой неопределенностью⁶⁵.

Дело крестьянок Марии Павловны Шашниной и Екатерины Ивановны Демичевой, обвинявшихся в отравлении мужа Е.И. Демичевой ради получения возможности проживать совместно любовницами, также показывает, что однополые отношения между женщинами русские крестьяне воспринимали, возможно, как гермафродитические. В 1886 году обе женщины были арестованы по подозрению в том, что Е.И. Демичева, подстрекаемая М.П. Шашниной, отравила своего мужа, подмешав мышьяк в квас. Дело разбиралось в окружном суде Нижнего Новгорода. Спустя девять лет петербургский психиатр И.М. Тарновский изучил судебные документы и использовал их в своей книге «Извращение полового чувства у женщин»