Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [33]

Шрифт
Интервал
. Возможности лесбийской любви были продемонстрированы только раз в повести Лидии Дмитриевны Зиновьевой-Аннибал (1865/1866—1907) «Тридцать три урода» (СПб., 1907), написанной согласно французскому эстетическому канону. Салонная культура допускала сексуальную амбивалентность в эстетическом дискурсе, и некоторые салоны превратились в места, где такие амбивалентности могли быть продемонстрированы>36.

По словам Бет Холмгрен (Beth Holmgren), условия, благоприятствовавшие буржуазной культуре салонов царского времени, где еще хоть как-то исследовалось сексуальное диссидентство, постепенно сходили на нет, и в течение двух десятилетий после 1917 года «исчезли окончательно»>37. После революции знаковые фигуры, воплощавшие эстетизированную сексуальную амбивалентность (Зинаида Николаевна Гиппиус (1869—1945), Марина Ивановна Цветаева (1892—1941)), оказались в эмиграции, оставшиеся же, прежде всего София Яковлевна Парнок (1885—1933), существовали в условиях нестабильности и политического гнета. Неприкрыто воспевавшая в стихах взаимные женские отношения, С.Я. Парнок вела богемную жизнь, кочуя из одного пристанища в другое и не обзаводясь постоянным жилищем. В 1920-х — начале 1930-х годов она жила на гонорары за редкие и плохо оплачивавшиеся публикации и переводы.

Переводчик и фотограф Лев Владимирович Горнунг (1902— 1993) был близким другом С.Я. Парнок и одной из ее партнерш, математика Ольги Николаевны Цубербиллер. Его описание их гардероба и интеллектуального окружения приоткрывает завесу над тем, что Диана Бургин назьюает «полностью закрытой лесбийской субкультурой, процветавшей в театральных, артистических и университетских кругах» России>38. О С.Я. Парнок и

О.Н. Цубербиллер Л.В. Горнунг пишет:

Одевались очень скромно, почти одинаково. Всегда носили строгие, почти мужские нарядные костюмы, состоящие из жакетов и юбок, обшитых каймой, ниже колен. Обе носили кофточки с галстуком. Обувь их всегда была одного фасона — коричневые полуботинки со шнуровкой, на низком каблуке.

Биограф Софии Парнок Диана Бургин полагает, что подобная «почти мужская» одежда сигнализировала о сексуальных предпочтениях подруг и служила своего рода городским кодом, понятным «женщинам, которые любят женщин». Фотографии поэтессы и математика середины 1920-х годов наводят на мысль, что они ловко использовали этот код в своих целях — кофточки и галстуки носили только в городе, а в деревне, чтобы не привлекать «нежелательного внимания», облачались в юбки и платья>39. Другой фрагмент из биографии С.Я. Парнок (вновь плод мужской наблюдательности) свидетельствует о зарождении [лесбийской] субкультуры, которая в какой-то степени ассоциируется с легким поддразниванием прохожих на ул. Тверская-Ямская в Москве. В дружеской пародии на одно из наиболее гомосексуальных стихотворений С.Я. Парнок (из цикла «Мудрая Венера» в изд. 1922 г. «Розы Пиерии») участник ее литературного кружка написал:

«Друга милее иным несговорчивым девам — подруга».

Не на мужские сердца точит мне стрелы Эрот.

Пела в Пиерии так (на Тверской-на Ямской на 4-й)

Сафо родная сестра, Лесбоса верная дочь.

Что же, о вкусах не спорят. Блажен, кто в столетья 20-м

Подвиг подруги подруг мог на Ямской воплотить>40.

На публике — в городских парках, рабочих помещениях или учебных аудиториях — лесбийская субкультура проявляла себя в «почти мужском» стиле, который усвоили многие женщины, вступавшие в общественную жизнь. Медицинские и иные источники подтверждают, что по меньшей мере в городах маскулинность женщин была знаковой особенностью раннего советского общества. Перенимая у сильной половины человечества стиль одежды и поведения, женщины, по крайней мере метафорически, захватывали маскулинную социальную территорию>41. Вопросы, касавшиеся повседневного быта, не сходили с повестки дня, еще более обостряя проблему маскулинизации женщин, особенно тех, кто занимал ответственные посты>42. Как бы то ни было, большевички упорно культивировали твердость как основополагающий элемент своего политического облика; образ безжалостной, упорной, эмоционально выдержанной и холодно рациональной коммунистки подтверждался тысячами примеров>43. Этот образ быстро превратился в стереотип. Народный комиссар здравоохранения Николай Александрович Семашко (1874—1949) с сожалением отмечал распространенность этого «маскуляризиро-ванного» типа поведения: «взлохмаченная (чаще грязная) голова; папироска в зубах (как у мужчины); нарочито-угловатые манеры (как у мужчины); нарочито-грубый голос (как у мужчины)». «“Маскуляризированная” женщина, совершенно утратившая женские черты и превратившаяся в мужчину, пока [еще] в юбке (точнее, в полупгганах)». Эту тенденцию Н.А. Семашко считал «вульгарным “уравнением полов”», но не ставил под сомнение политическую благонадежность женщин, воплощавших ее в жизнь>44. Это был вопрос о ценностях, приемлемых для сторонников режима. Н.А. Семашко не считал, что таких женщин следует увольнять с занимаемых должностей. Женщины в военной форме самоотверженно сражались во время Гражданской войны, они по-прежнему удостаивались поощрений и наград за свой труд в армии и милиции. Всё это создавало впечатление, что маскулинизированные женщины были в какой-то мере политически сознательными и ценными гражданами

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Во власти цифр. Как числа управляют нашей жизнью и вводят в заблуждение

Миром правят числа. Все чаще и чаще решения принимают не люди, а математические модели. В числах измеряется все – от наших успехов в образовании и работе и состояния нашего здоровья до состояния экономики и достижений политики. Но числа не так объективны, как может показаться. Кроме того, мы охотнее верим числам, подтверждающим наше мнение, и легко отбрасываем те результаты, которые идут вразрез с нашими убеждениями… Анализируя примеры обращения с численными данными в сферах здравоохранения, политики, социологии, в научных исследованиях, в коммерции и в других областях и проливая свет на ряд распространенных заблуждений, нидерландский журналист, специалист по числовой грамотности Санне Блау призывает мыслить критически и советует нам быть осмотрительнее, о чем бы ни шла речь – о повседневных цифрах, управляющих нашим благополучием, или о статистике, позволяющей тем, кто ее применяет, достичь огромной власти и влияния. «Числа влияют на то, что мы пьем, что едим, где работаем, сколько зарабатываем, где живем, с кем вступаем в брак, за кого голосуем, как решаем вопрос, брать ли ипотеку, как оплачиваем страховку.

Старший брат следит за тобой. Как защитить себя в цифровом мире

В эпоху тотальной цифровизации сложно представить свою жизнь без интернета и умных устройств. Но даже люди, осторожно ведущие себя в реальном мире, часто недостаточно внимательно относятся к своей цифровой безопасности. Между тем с последствиями такой беспечности можно столкнуться в любой момент: злоумышленник может перехватить управление автомобилем, а телевизор – записывать разговоры зрителей, с помощью игрушек преступники могут похищать детей, а к видеокамерам можно подключиться и шпионить за владельцами.

Продолжим наши игры+Кандибобер

Виктор Пронин пишет о героях, которые решают острые нравственные проблемы. В конфликтных ситуациях им приходится делать выбор между добром и злом, отстаивать свои убеждения или изменять им — тогда человек неизбежно теряет многое.

О науке без звериной серьёзности

О чем это? • о ключевых словах современной науки; • о самых страшных экспериментах; • о сущности цивилизации. «Любому человеку нужен просто разговор – о важном, научном. Это задача научных журналистов. И один из самых ярких, самых ясных, самых ответственных – Григорий Тарасевич». Александр Архангельский, телеведущий, писатель, профессор Высшей школы экономики «…Книга вызывает множество противоречивых чувств: с рядом моментов хочется спорить, от большинства историй смеялась в голос, а от некоторых глав становилось безумно грустно».

Антология машинного обучения. Важнейшие исследования в области ИИ за последние 60 лет

История машинного обучения, от теоретических исследований 50-х годов до наших дней, в изложении ведущего мирового специалиста по изучению нейросетей и искусственного интеллекта Терренса Сейновски. Автор рассказывает обо всех ключевых исследованиях и событиях, повлиявших на развитие этой технологии, начиная с первых конгрессов, посвященных искусственному разуму, и заканчивая глубоким обучением и возможностями, которые оно предоставляет разработчикам ИИ. В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Социальное общение и демократия. Ассоциации и гражданское общество в транснациональной перспективе, 1750-1914

Что значат для демократии добровольные общественные объединения? Этот вопрос стал предметом оживленных дискуссий после краха государственного социализма и постепенного отказа от западной модели государства всеобщего благосостояния, – дискуссий, сфокусированных вокруг понятия «гражданское общество». Ответ может дать обращение к прошлому, а именно – к «золотому веку» общественных объединений между Просвещением и Первой мировой войной. Политические теоретики от Алексиса де Токвиля до Макса Вебера, равно как и не столь известные практики от Бостона до Санкт-Петербурга, полагали, что общество без добровольных объединений неминуемо скатится к деспотизму.