Гомосексуальное влечение в революционной России. Регулирование сексуально-гендерного диссидентства - [106]

.

Предваряя и сопровождая эти объявленные и необъявленные меры, правительство преследовало цель заставить женщину детородного возраста чаще беременеть и вынашивать детей. Для этого проводились кампании в поддержку семьи и моральной устойчивости, а материнство преподносилось как выполнение социального долга. Семейная жизнь стала предметом пристального внимания, хотя до этого большевистские лидеры мало говорили о внутренней динамике и психологии отношений «муж — жена». Газета «Правда» осуждала «так называемую “свободную любовь” и всякую беспорядочную половую жизнь» как безоговорочно буржуазную, противоречащую советской морали и указывала на образцовые семейные отношения внутри «элиты нашей страны, где мужчины, как правило, являются отличными семьянинами, крепко любящими своих детей». В той же статье «Правды» осуждался «мужчина, который несерьезно относится к браку». Тут же были опубликованы и выдержки из писем В.И. Ленина к И.Ф. Арманд, чтобы подчеркнуть заботу вождя о «серьезном в любви»⁷⁴. В основе этой кампании против мужской половой распущенности лежало негласное предположение, правильное и естественное, что именно женщины после рождения детей берут на себя их воспитание. Назначение алиментов согласно постановлению от 27 июня 1936 года вызвало искреннее одобрение и положительную реакцию женщин, боявшихся остаться брошенными или уже имевших такой опыт. Со страниц газет прославлялся культ материнства, однако критически настроенные обозреватели находили гротеск в изображении жизни многодетной матери как примера патриотизма — при таком-то семействе женщины умудрялись находить силы воспевать «первый крик и первую улыбку малыша»⁷⁵. В совокупности эти меры поддерживали навязывавшуюся государством обязательную гетеросексуальность для всех женщин детородного возраста. Женщина, имевшая секс с мужчиной и предпочитавшая ограничивать рождение детей ради получения образования и преуспевания в карьере, вынуждена была прибегать к воздержанию или к подпольным абортам с их катастрофическими для здоровья последствиями. В противном случае ей приходилось бросать или сворачивать с таким трудом делаемую карьеру.

Неотъемлемой чертой принципа социалистической гетеросексуальности было возрождение фемининности, которой должны были обладать ключевые группы советских женщин. Среди наиболее выдающихся героинь первой пятилетки были женщины-авиаторы, трактористки, «ударницы труда» на фабриках и в колхозах, сумевшие перевыполнить производственные планы. Такие женщины, как Валентина Степановна Гризодубова (1910— 1993), Полина Денисовна Осипенко (1907—1939) и Марина Михайловна Раскова (1912—1943), совершившие в 1938 году первый беспосадочный полет из Москвы на советский Дальний Восток, прославлялись за воплощенные ими идеи эмансипации и технических достижений. Рост производительности труда, внедрение новых технологий и использование женщин в промышленности и военном деле были одними из главнейших тем, в частности, газетных публикаций, в которых подчеркивался вклад этих выдающихся героинь в возвеличение нации. При этом движение так называемых «общественниц» («жен-активисток»), зародившееся в 1936 году благодаря материальной поддержке народного комиссара тяжелой промышленности Григория Константиновича (Серго) Орджоникидзе (1886—1937), превозносило общественную роль жен знаменитых ответственных работников промышленности, инженеров и офицеров⁷⁶. Фемининность этих матерей семейства, их успешность были поразительной и нарочито подчеркиваемой чертой их общественного облика. Привлекавшиеся как матери, домохозяйки и «хозяйки великой советской семьи», эти женщины бескорыстно участвовали в движении «общественниц», следили за удобством рабочих мест на фабриках, заботились о повышении культурного и образовательного уровня, организации досуга рабочих. На их плечах лежала и забота о детях и мужьях, воплощая более широкий подход к материнству как национальному долгу. Проявляли они неподдельный интерес и к новым обязанностям своих мужей. В целях пропаганды этим женщинам предписывалось блюсти гигиену, создавать уют и спокойствие в доме, следить за «моральным обликом» мужей и вести с ними разговоры об их работе в конструктивной и откровенной, повышающей производительность труда манере. Этим женщинам надлежало прислушиваться к критике и наставлениям мужей, что не должно было снижать их социальный активизм; кроме того, они должны были быть в состоянии разглядеть антигосударственные деяния или высказывания членов семьи. Типичная беспартийная «жена-активистка», по словам Ребекки Б. Нири (Neary, Rebecca В.), «с неизменными кудряшками, в пальто с меховым воротником и в стильной шляпке», представляла собой откровенный контраст с «просто одетой, хмурой» коммунисткой, у которой вечно не хватает времени, чтобы одеваться по моде или сделать прическу. К стереотипу большевичек как «простых и суровых» или «принципиальных и самоотверженных» женщин теперь добавилась альтернатива в виде фемининных и нежных жен-ма-терей, «призванных олицетворять жительниц страны, в которой “жить стало лучше, жить стало веселей”»