Голый край - [17]

Вскоре заскучала на поле и принялась разглядывать соседей. Прямо рядом с нами, за забором, собирала урожай семья, чьего сына я пару раз видела в деревне. Мальчик тоже был здесь, но родителям помогать, в силу малого возраста (а ему было около трех лет) пока не мог. Завидев меня, он помахал рукой и побежал к забору, на котором я повисла.

– Вогхона, пгхивет! – он сильно картавил.

– Меня зовут Майя, вообще-то. – возмутилась.

– Вогхона, вогхона! – гогоча, повторил он, показывая на меня пальцем. Его родители были слишком заняты, чтобы заметить это, как и мои.

– А ты чувы-ы-ырло, – ухмыляясь, протянула.

– Нет это ты чувыгхло!

– Нет ты!

– Нет ты!

– Нет это ты!

– Ты!

– А ты кагхтавишь, – передразнила его. – А еще ты глу-у-упый!

– Ты… Ты сама глупая ворона! – он нахмурился.

– Глупый, глупый! – меня уже было не остановить.

– Не-е-ет! – громко замычал он, шмыгая носом.

– Глупый маленький кагхтушка!

– Ы-ы-ы! – он взревел и кинулся к забору.

Разогнавшись, он побежал на меня, но я вовремя спрыгнула с плетеного заборчика и отошла в сторону. А вот мальчуган, не рассчитав скорость, впечатался лбом в столб, поддерживающий забор. Услышала, как он начал громко ныть.

Упс. Похоже, довела парня. Да бог бы с ним – у меня ж теперь проблемы будут.

– Маа-ама-а-а! – громко рыдая, он чуть ли не галопом понесся к своим родителям.

Вот только проблем с чужой семьей мне не хватало.

Буквально через минуту к заборчику подбежала его мать, держа за руку сына.

– Хельга! Хельга! – стала кричать она, не заметив меня, вжавшуюся в изгородь.

Моя мама поднялась во весь рост над колосящейся золотой бездной. Ветер красиво развевал непослушную прядь на ее лбу, длинные рукава платья были подвернуты до локтей, а в руке она сжимала серп. Не выпуская его из крепкой хватки нежных, но сильных рук, быстрым шагом направилась к нам.

– Что такое? Майя, ты прячешься? – мама склонила голову, глядя то на меня, то на семейку за изгородью.

Мне нехотя пришлось выйти из своего укрытия.

– Ваша дочь оскорбила моего сына! – начала причитать женщина за забором, уперев руки в бока.

– Сказала, что я… – мальчик громко шмыгнул носом, втягивая сопли. – Глу-у-упый!

– Майя! – воскликнула мама.

Ее голубые глаза впервые за эту жизнь осуждающе смотрели на меня. Их взгляд едва не прожигал дырку в моем теле, но даже без этого чувствовала самый настоящий стыд. Щеки сильно жгло, а на спине чувствовались легкие ледяные уколы.

– Майя, зачем ты обидела Снорри?

Так у него еще и имя идиотское.

– Он первый начал! – так же, как и мама, скрестила руки на груди. – Сказал, что я ворона!

Дальше разбирательства никуда не пошли, потому что с разных концов на крики пришли наши отцы. Причем оба бородатых мужика, казалось, едва сдерживались, чтобы не заржать, видя разыгравшуюся драму.

– Ну-ка, Хельга, иди давай, – папа взял меня за руку и оттеснил маму.

– Иди на поле, Берта, я все решу, – сказал второй мужчина.

Они явно пытаются не засмеяться! Что один, что второй, оба идиоты, не понимающие серьезности ситуации?

Ай, да кого обманываю, самой же смешно. Подумать только – мне сейчас должно быть двадцать три, а я такой ерундой занимаюсь.

– Ну, Снорри… – вздохнул отец мальчика. – Значит, тебя обидела умная девочка?

– Да! Она казала…

Прежде чем мальчик успел договорить, его отец дал ему мощную затрещину, отчего тот едва не упал и разнылся еще больше.

– Стыдно! Девочка его обидела… Иди к матери! – мужчина прикрикнул и мальчик, рыдая, пошел обратно под юбку своей мамаши. Но суровое выражение лица мужчины сразу же сменилось на веселое, когда его сын ушел достаточно далеко. – Ну как ты, Борт? Женушка все не пускает по кружечке меда хряпнуть, а?

– Да иди ты, Ульк, – в голос засмеялся мой отец и крепко пожал ему руку. – И вообще, цыц! Вороненок мой все понимает, донесет еще мамке-то… М? Майя?

Я стала яростно качать головой и показала большой палец, пытаясь убедить отца в том, что его разговорчики уйдут со мной в могилу.

– Хех, и вправду умная, как ворон! – засмеялся Ульк и, протянув руку, потрепал меня по голове. – На-ка, держи, за моего балбеса.

Он достал из узелка на поясе большое красное яблоко, и я тут же жадно схватила его обеими руками и также стремительно впилась в него молочными зубами. Твою мать, как же это вкусно! У нас яблоки были редким угощением, потому как деревьев не было, а в лесу попадались только дикие, кислые. Сладость, растекшаяся у меня во рту, сочная мякоть фрукта заставили меня невольно широко улыбнуться, и Ульк, видя это, тихо засмеялся.

– Заглядывайте к нам, еще угощу, вороненок! – он еще раз потрепал мои короткие светлые волосы. – Ладно, еще увидимся, Борт!

– Хорошего урожая, Ульк! – отец махнул рукой и они разошлись. Взглянув на меня, он негромко сказал: – Вот это моя девочка!

Солнце медленно ползло по небосводу где-то на юге. Здесь оно никогда не бывало в зените, а ближе к зиме и вовсе совсем низко склонялось к горизонту, будто бы не желая оставлять северный народец без своего тепла. Вскоре оно медленно начало сползать все ближе и ближе к горизонту, предвещая скорое наступление вечера.

Примерно в час или два дня мы пошли обратно домой. Разумеется, работа на сегодня не закончена, но всем не помешало бы подкрепиться. Родители быстро связали тонкими веревочками срезанный урожай в большие, толстые пучки и вскинули их себе на плечи. Не знаю, сколько они весят, но мать могла поднять лишь два таких, в то время как отец нес сразу шесть, едва не роняя. И я помогла! Папа торжественно вручил мне маленький, тонкий пучок, который, по примеру родителей, закинула на плечо и вместе с ними бодро шагала к деревне.