Голубые песцы - [43]

Тыплилык беспокойно огляделся: стоит подуть малейшему ветерку, как все эти мягкие сугробы запляшут, засвистят, заметут пути-дороги не только на земле, но и в воздухе.

А пока, по всему видать, аэродром всё же готовили. По кромке взлётной полосы шёл ротор и выкидывал рыхлый снег из широкой трубы. Ни один самолёт, однако, не прогревал моторы, а в сторонке, с зачехленными моторами, привязанные к штормовым якорям, стояли три самолёта «ЛИ-2».

Тыплилык добрался до столовой, помещавшейся в том же здании, что и аэровокзал. Дом был срублен из тонких брёвен полярной лиственницы, но добротно и даже красиво, в стиле русских теремков: над коньком рядом с метеорологическими приборами вертелся жестяной флюгер-петушок.

Во время Великой Отечественной войны старинное поселение анадырских казаков служило перевалочным аэродромом: здесь садились на заправку американские самолёты, держащие курс на запад. Вот почему нынче на крышах домов вместо кровельного железа настланы днища от металлических бочек, наложенных одна на другую, как черепицы, с ясно сохранившимися красными буквами: «Standard-oil». У входа на кухню сидели два белых медвежонка — Мишка и Машка, воспитанники старшего повара аэропортовской столовой. Они даже не повернули голов в сторону Тыплилыка: за кухонной дверью находилось нечто более значительное и привлекательное, чем человек.

На крыльце Тыплилык очистил от снега унты и вошёл в стылый тамбур, громко именовавшийся залом ожидания. Две девушки, тесно прижавшись друг к другу, сидели на длинной скамье со спинкой и ждали, когда откроется столовая. Тыплилык поздоровался с ними. Девушки везли новые деньги в оленеводческие бригады, в тундровые колхозы и тоже застряли из-за непогоды в Мокрове.

Тыплилык не решился сесть рядом с ними — он твёрдо помнил о песцовом запахе, крепко въевшемся в его одежду.

Он поговорил с девушками издали, посетовал на непогоду, поругал картёжников, которые долго не давали спать и выкрикивали среди ночи непонятные слова: вист, пас, мизер…

Девушки поинтересовались, как чувствуют себя голубые песцы.

— Что им сделается! — махнул рукой Тыплилык. — Звери! Сейчас грызут клетки и ругают меня, что не несу им корм.

— А что они сегодня будут есть? — спросила одна из девушек.

— Мясо, — ответил Тыплилык и замолчал.

Он вспомнил о том, как мало осталось корма. Кончится — где его взять? И надо же было послушаться лётчиков! Они утверждали, что пробудут в дороге самое большее три дня. Тыплилык всё же взял мяса на семь дней. На всякий случай. И на тебе! И этого не хватит, если не вылететь в ближайшие сутки-двое… Правда, здесь есть совхоз. Оленеводческий. Тыплилык несколько раз виделся и даже разговаривал с его директором, которого все называли Беркутом. Тыплилык сначала подумал, что это прозвище: директор на самом деле, походил на отощалую хищную птицу, — но потом выяснилось, что Беркут — это его настоящая фамилия.

Тесный тамбур понемногу заполнялся людьми. Вот вошли двое геологов. Тыплилык недоумевал, что им искать зимой под снегом. Но начальство не станет посылать зазря людей. Значит, есть такое, что можно найти и под снегом. Гурьбой вошли артисты Магаданского театра. Возглавлял их высокий худой старик — Гурьевский, заслуженный артист. Он дружески кивнул Тыплилыку, а молодая артистка Майя Решетова подошла и задала обычный вопрос:

— Как чувствуют себя наши манто и воротники?

Наконец открылась дверь, и народ хлынул в столовую. Кто-то уронил дюралевый стул. Через минуту маленькая вешалка скрылась под тяжёлыми шубами, меховыми кухлянками. Шапки лежали даже на холодильнике, который использовали как термостат — держали в нём горячий чай, чтобы дольше не остывал. А холода здесь, за стенами, было больше чем достаточно.

Тыплилык занял угловой столик с одним-единственным стулом. Это его постоянное место. Целый стол на одного.

Позже всех пришли лётчики. Их места находились за занавеской, в пилотской половине столовой. Экипажи поздоровались с Иваном Тыплилыком.

Тыплилык взял три стакана чаю, бутерброды с красной икрой. Он долго сидел в раздумье, не начиная чаепития. Ухватив ладонью горячий стакан, он думал о корме, о голодных песцах, грызущих самолёт, о том, что, если погибнет хоть один из этих вонючих зверей, придётся держать ответ перед самим Михненко…

Иван Тыплилык никогда так тяжело не чувствовал груз ответственности, как во время этой командировки. А поездил он немало и знал свой Чукотский район, как посёлок Кытрын — районный центр и место постоянной работы.

Иван Тыплилык происходил из дальнего села на северном побережье Ледовитого океана, но уже давно жил в Кытрыне, с того памятного года, когда его выдвинули на руководящую работу.

Это произошло в сорок восьмом году. До этого Тыплилык закончил семилетку и два года проучился в Анадырском педагогическом училище. Училища ему закончить не удалось — заболел, пришлось возвращаться домой.

Некоторое время после возвращения Тыплилык работал секретарём сельсовета и одновременно секретарём колхозной комсомольской организации. Осенью сорок восьмого года, перед забоем моржей, понадобилось выбрать делегата на районную конференцию. Долго спорили, кого послать. С одной стороны, надо, чтобы колхоз представлял достойный человек, но с другой — как в такую горячую пору ослаблять комсомольско-молодёжную бригаду?.. Кто-то подал мысль: а не послать ли делегатом Ивана Тыплилыка. Человек он грамотный, молодой, к тому же секретарь. Иван Тыплилык сидел в сторонке и молчал. Во время голосования у него не хватило духу вычеркнуть самого себя. Так он стал делегатом районной комсомольской конференции.