Голубые дьяволы - [28]

— Ты пулеметчик? — решил он уточнить.

— Ага, первый номер, — ответил пулеметчик и, поддерживаемый ребятами, словно пьяный, заковылял вдоль железнодорожной линии.

До рабочего поселка оставалось совсем немного, когда в степи послышался моторный гул. Нет, это не самолеты. Похоже, гудят танки. Ну так и есть: несутся со стороны Русского хутора прямо к поселку.

— Быстрей, братва! — крикнул Колька, увлекая за собой раненого и переходя на бег, — а то сейчас жахнет из пушки.

Самые трудные — последние сто метров. Раненый совсем выбился из сил. — У него заплетаются ноги.

— Ну еще чуток! Да не падай же! — просят его юные санитары, подволакивая обмякшее тело к огородной калитке. И вовремя: головной танк уже мнет гусеницами кукурузу, растущую на приусадебных участках. Вот же гад! Как будто ему мало чистого места.

— А говорил, что немцы на ужин отправились, — упрекнул Минька товарища, когда они все забрались в отрытую под яблоней щель.

— Видать, им ужина сегодня не дали, чтобы злее были, вот и поперли опять, — ухмыльнулся тот, размазывая ладонью на потном лице грязь.

* * *

Игорь Малыгин пробыл в Колькином доме двое суток, а на третьи стал собираться в дорогу: пока фронт рядом, нужно добраться к своим. Напрасно Колькина мать уговаривала его полежать еще немного, пока подживет рука и возвратятся силы, Игорь был непреклонен в своем решении. Поблагодарив «мать милосердия», как он назвал ее за уход и ласку, Малыгин направился к Тереку с намерением переплыть его и соединиться со своими. Но к Тереку добраться ему не удалось, всюду по берегу были немцы. С тяжелым сердцем Игорь вернулся в Колькин дом и пробыл в нем еще сутки.

— Раз уж тебе не сидится у нас, — сказала Колькина мать, — то ступай ты теперь не к Тереку, а наоборот подале от него. В степи, говорят, немца нету, а наших встретить можно. Доберешься до Агабатыря, а там добрые люди подскажут, как, тебе к городу Кизляру двигаться.

Всю ночь шагал по степной дороге Игорь, а наутро, на самой зорьке повстречался с всадниками. На папахах у них красные ленты, в руках — винтовки.

— Кто такой?

«Партизаны» — догадался Игорь и стал рассказывать встречным свою несложную биографию. Но его перебил один из них, рыжеватый, носатый, с прищуренными глазами и сиплым голосом:

— В штабе доложишь все по порядку, а здесь того и гляди немецкая танкетка из–за буруна вывернется. Давай–ка сюда твою деревяшку и садись вон к нему за, спину, тут недалече, доедете вдвоих.

Игорь было заартачился: маузер, мол, принадлежит ему, и он у него записан в красноармейской книжке, но старший партизанского разъезда (а то, что он старший, видно было по его начальственной осанке и властному голосу) сердито нахмурил брови:

— Поговори у меня, — сказал он с такой выразительной интонацией, что Игорь тотчас же выполнил приказание. Будь что будет, решил он, взбираясь с помощью всадника на круп его лошади. «С бронепоезда — в кавалерию», — усмехнулся в душе, уцепившись здоровой рукой за луку седла.

Штабом оказалась заброшенная в степи овечья кошара, на соломенной крыше которой сидел наблюдатель в серой войлочной шляпе и с огромным морским биноклем в руках. По–видимому, он малость вздремнул под горячим солнышком, ибо заметил всадников, когда они уже были метрах в ста от кошары.

— Товарищ командир! — заорал он истошным голосом в дыру на крыше. — На горизонте появились неизвестные верховые.

— Эх ты, сторож, чоп [2] тебе в ноздрю! — рассмеялся старший разъезда, подъезжая к воротам. Из них выскочило до десятка таких же не по форме одетых воинов с красными лентами на головных уборах. Кто в папахе, кто в кепке, кто с винтовкой, а кто и с охотничьим ружьем в руках. Они окружили спешившихся всадников, забросали их вопросами: как там под Моздоком? Далеко ли отсюда немцы? Кого привезли в отряд?

Старший разведки подошел к коренастому, невысокому партизану в полувоенной форме, не очень умело отдал честь:

— Товарищ командир, — доложил он сипло, — ежели верить захваченному нами пленному, то Моздок немцами взяден сегодняшним утром. И они, видать, готовятся форсировать Терек.

— Какой же я пленный? — возмутился Игорь, делая шаг к командиру отряда. — Я…

Но «пленивший» его партизан преградил ему дорогу локтем:

— Ты свое доложишь апосля, а счас не мешай, — он снова вытянулся перед командиром. — Так что, Паша…то есть, товарищ командир, в степе немцев пока не видать, а вот наши красные казаки имеются в большом количестве. В восьмом овцесовхозе сам видел. Командует ими генерал Селиванов. Во время разведки группа потерь не имела. Захвачен неизвестный, выдающий себя за бронепоездщика, и маузер отечественного производства.

— Ефимов! — обернулся командир группы к одному из своих подчиненных, — подай командиру трофейное оружие.

— Это мой маузер, — вновь подал голос Игорь, но получил в ответ все тот же жест локтем:

— Тебя пока не спрашивают, стой спокойно.

— Не буду спокойно, — взбунтовался Игорь. — Что я, фашист какой, да? Я в бою ранен. Меня вытащили из–под обломков бронепоезда, и теперь я пробираюсь к своим за линию фронта. Отдайте мне мой маузер, вы не имеете права…

Командир отряда подошел к возбужденному собственной речью юноше.