Голубой шалаш - [14]

А в ней

Лишь крошки дней

Да зелень шали.

В селе её никто

Не узнаёт,

Детишки из ворот

Не выбегают.

Лишь старший сын

К ней из дому идёт

И мать-старушку

Нежно обнимает.

И вот, не в силах

Слезы удержать,

Она детишкам

Раздаёт подарки:

Достала из котомки

Шапку мать

Да три рубашки,

Полотняных, ярких,

Да пару старых валенок,

Конфет

И хлеба с крупной солью.

- Это мама!

Добрее нашей мамы

В мире нет!

Не ликовал сынок лишь

Старший самый...

А мать уж окуналась

В суету:

Замазывала печь,

Белила, мыла.

И у калитки

Деревце в цвету

Уже под самый вечер

Посадила.

А утром,

После тягот и дорог,

Так плохо ноги

Матери служили!

Каким высоким

Кажется порог

Её избы!

И руки, как чужие...

Не стало сил

По дому хлопотать.

На небе,

Серо-пепельном, усталом,

Глазами поискала

Солнце мать,

Бескровное,

Оно светило вяло...

Тут ласково

К ней старший сын приник:

- Есть и моя

Котомка дней у Солнца.

Пусть Солнце даст

Тебе из дней моих,

А то твоих

Осталось лишь на донце.

Но мать в ответ

Ему сказала:

- Нет.

Пусть дни твои

У Солнца подрастают.

Вам надо дорасти

До взрослых лет.

А мне и так

Пока что сил хватает.

Ещё делянку надо

Распахать...

И в степь ушла,

Затянутая далью.

И там, в степи,

Вдруг превратилась мать

В смиренный холмик

Под зелёной шалью...

БАЛЛАДА О ПАХАРЕ

- Хэйс, Жоене, ча, Плэване*!

Режьте гору острым плугом.

Борозда, как пух, Плэване,

Если встретим зиму снова,

Если не споткнёмся в поле,

Будет хлеб, как солнце, круглый,

Будет у тебя полова.

Торопи, Жоене, друга,

Время нам помочь не хочет

Ходят сумерки за плугом,

Чёрный ветер пахнет ночью.

- Хэйс, Жоене, ча, Плэване!

Управляй волами, пахарь,

Пусть твой плуг, Ион, достанет

Из земли солёной мякоть.

Торопись, чернеет небо,

Так кричал со дна котомки

Прошлогодний ломоть хлеба.

Ходит плуг и тянет в гору

Борозды, как паутины,

Ходит плуг с двумя рогами,

Крик не слышит журавлиный,

И не сходит за цветами,

Любит видеть за собою

Парня с тёплыми руками.

Когда был Ион моложе,

Плуг вошёл в его ворота

И сказал: "Пошли на поле.

В поле, баде, ждёт работа.

Осень стороной обходит

Двор, в котором нету плуга.

Ведь без плуга стынут печи,

Ведь без плуга плачут дети.

Гость пойдёт к твоим соседям,

Не услышишь в двери стука,

И собачий лай утихнет

Во дворе твоём - без плуга".

И пошёл Ион за плугом.

Не хватало дней Иону,

Чтобы сделаться Ньютоном,

Чтобы походить по свету

Магелланом иль Колумбом.

Стал Ион ходить за плугом,

Чтоб кормить свою планету.

------

* Хэйс, ча - понукания для быков.

ПЕСНЬ ПШЕНИЧНОГО ЗЕРНА,

которое заговорило

и сказало руке человека:

Пора моя настала.

Снеси меня в поля,

Где в сером небе больше

Не видно журавля!

Ты колыбель качала

Зелёную мою,

Начнём же всё сначала...

Ой, баюшки-баю...

И пусть в земле, как ночью,

И сыро, и черно,

Ты за меня не бойся,

Я буду не одно!

Но перед тем как в праздник

Выпечь каравай,

Родне моей в амбаре

Поклон мой передай.

Неси ж меня, родная,

В просторные поля,

Где в сером-сером небе

Не видно журавля.

Когда сынок мой, колос,

Взойдёт средь бела дня,

Под солнышком ликуя,

Помянет ли меня?

БАЛЛАДА О РАНЕНОМ

Ночь за стеной скрежещет.

Двери грызёт мороз.

Сын на простывшей печке

Съёжился,

А мама

Тоже уснуть не может

На деревянной кровати.

Щёки у матери белы,

Будто и не живые.

Стынет на стёклах иней.

Смотрят сугробы в избу.

И ничего, кроме снега,

Нет

У них

Во дворе.

Вёдра примёрзли к лавке.

В вёдрах вода промёрзла.

К двери идёшь

Щеколда

Жалит железным жалом.

Мать поднялась с кровати:

Надо сына укутать.

Кашляет сын,

И тяжко,

Как живая,

Кряхтит кровать.

А где-то война грохочет,

И ночью пылает небо.

Сколько тепла

Понапрасну

Тратится на войне!

Только бы муж вернулся!

Только б скорей пришёл он!

Вот уж четыре года

Ждут они вчетвером:

Ждёт его сын подросший,

Ждёт жена его верная,

Ждёт изба

И скрипучая

Единственная кровать.

Что ж,

До сих пор они выстояли.

Всю войну продержались,

Согреваясь друг другом,

Выжили,

Но теперь

Нету ни щепки в доме,

И кто-то должен погибнуть.

Вот и не спится матери,

И смотрит она на дверь.

Чем накормить печку?

Дверью?

Ворвутся волки.

Крышей?

Завалит снегом.

Сколько его намело!

Ну а, может, кроватью?

Женщина смотрит строго.

Единственное имущество

В доме

Эта кровать.

Она-то и согревает

Забытым теплом хозяина,

Сном молодым, далёким...

И мать забывается сном.

Боже!

Ну что же это?

Вновь мальчик на печке плачет.

Кусает синие губы,

А ладошки как лёд!

Мать, наконец, решается,

И в ножку кровати вонзается

Голодное

Ледяное

Лезвие топора.

Вот печь челюстями задвигала.

Загремела заслонками.

Выдохнула

И жаром

Женщину обдала.

Мать разрумянилась.

Мальчик

Садится поближе к жару.

Так и сидят перед пламенем

На корточках

До утра.

В осиротевшей горнице

Пот струится по вёдрам,

И плачет окошко,

Глядя

На раненую кровать.

А рядом война грохочет,

Пылает небо...

И никто не знает

О том,

Что где-то сейчас,

В трёх верстах от околицы,

Раненый умирает

Тот,

Кто когда-то к свадьбе

Эту кровать смастерил.

БАЛЛАДА О ДОРОГЕ

В деревушке при долине

Жил да был да мыкал долю

Заодно с крестьянским миром

Селянин один - без тени,

Без копейки за душою.

Он пригорок в изголовье

Ночью клал, а укрывался

Синим небом, вольным ветром.